Наталья Штурм - Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови
Я обернулась назад и в закрывающиеся двери истошно закричала: «Роберт!!!»
Врачи сгрудились надо мной, закрыв белый свет. Наркоз быстро растопил мой мозг, и я куда-то полетела.
Последние слова были:
– Не надо резать… Позовите Роберта…
Холод. Ледяной холод. И чужие голоса повсюду.
– Мне холодно, – прошелестела я про себя.
– Она сказала, что ей холодно, – услышала я тихий голос Роберта.
На меня положили несколько одеял.
– Мне холодно, – пожаловалась я снова.
– Налейте кипяток в грелки и приложите к телу, – посоветовал один голос другому.
Тепло медленным блаженством разлилось по организму.
– Она пришла в себя? – спросил у кого-то Роберт.
– Нет, она еще долго будет спать, – ответил другой голос.
В полубессознательном мозгу брезжила какая-то мысль. Что-то я должна была сделать, но не помню, что именно. Наверно, это ЧТО-ТО ВАЖНОЕ. Но что? Я снова уснула…
Мне приснилось, что меня сжигают. Все бегают вокруг, пытаются потушить, а я постанываю, но спокойно стою и жду, что будет дальше.
– Посмотрите, у нее рука дымится, – услышала я сквозь сон.
Кто-то снял обернутую в полотенце грелку и сказал:
– Ой! Это было?
Тут же я услышала спокойный голос Роберта:
– Нет. Этого не было. Вы же видите – на руке пузырь от ожога. Наверно, полотенце отошло.
Сознание немного прояснилось, и я открыла один глаз.
Послеродовая палата. Вокруг суетятся врачи и медсестры. Рядом с кроватью стоит Роберт. Живота нет. Где живот? Мне вдруг показалось, что все они в сговоре между собой, поэтому говорят тихо, передвигаются бесшумно, а лица у всех озабоченные и тревожные.
– Я родила? – спросила я всех сразу.
Пауза. Переглядываются между собой.
– Не волнуйтесь, все хорошо! – отозвался мужчина-врач. Ненавижу, когда меня успокаивают. От этого я начинаю волноваться еще сильнее.
– Я родила?! – настойчиво повторила вопрос.
– Родили, родили. Все хорошо. Отдыхайте, – посоветовал другой врач.
– Покажите ребенка! – попросила я.
И тут внесли сверток. Господи! Вот оно – СЧАСТЬЕ. Маленькая родная мордочка в кульке пеленок. Здравствуй, новая жизнь!
Младенец спал, крепко сжав губки. Личико скукожилось, но щечки значительные. Серьезный и солидный малыш.
– У вас мальчик! – радостно объявила медсестра.
– Я знаю… Я его ждала.
– Очень крупный родился – вес четыре килограмма триста пятьдесят граммов. Рост – пятьдесят три сантиметра. Настоящий мужчина. Поздравляем!
И я, счастливая, снова заснула.
…Проснулась только ночью от запаха роз. Огромные букеты повсюду и даже в вазах на полу. Благодарность мужа. Приятно.
После родов чувствуешь себя Королевой Мира. Потому что Смогла.
Смогла найти своего мужчину. А не воспользоваться чужим.
Смогла забеременеть. Пусть и не сразу.
Сумела выносить.
И родить.
Я – замужняя молодая женщина. С не совсем качественным, но законным супругом. У нас началась новая жизнь с крошечным долгожданным созданием. Ванечкой. А о прошлом: или хорошо, или никак.
Малыш получился настоящим Иваном. Белобрысый, богатырского сложения, белокожий и капризный.
На следующий день к нам приехали Лена с бабушкой.
Главврач лично принесла Ванечку в рубашечке и, высоко подняв, поднесла к лицу Роберта.
– Похож? Одно лицо! – с восторгом объявила доктор.
Ванька кряхтел и смешно пускал слюнки, а обе ручки держал поднятыми вверх, как будто «сдавался».
Наши лица сияли радостью. Родился здоровый ребеночек, с крепкими ножками, ручками – образцовый бутуз.
Ванечку положили рядом со мной, и Лена, очарованная настоящим живым братом, вложила ему в крошечную ручку свой палец. Малыш тут же схватил Ленку за палец, и все поощрительно засмеялись.
– Молодец! Как ты такого огромного выносила? – удивлялась мама. – Мужу какой подарок сделала – на тебя-то мальчик не очень похож, – в своем стиле оценила мои достижения мать.
– Главное, что здоров. А на кого похож, для мальчика не важно. Важно, чтобы хорошим человеком вырос, – любовалась я своим малышом.
Роберт до вечера был с нами, кормил меня, рассказывал будничные новости, а, уходя, с любовью посмотрел на запеленутого серьезно спящего Ивана и сказал:
– Спасибо, что ты дала мне этот шанс. Я буду лучшим отцом на свете – вот увидишь. Отдыхай, моя девочка, ни о чем не думай. Тебе больше не придется за меня волноваться. Вы с Иваном самое дорогое, что есть у меня в жизни. С этой минуты, если я хоть раз напьюсь или пойду играть – можешь уйти и больше мне не верить. Спасибо, любимая, ты настоящая женщина.
– Стоило мучиться, чтобы услышать такие слова, – обрадовалась я. – Завтра должно молоко прийти. Не забудь принести аппарат для сцеживания, сгущенку и свежий творог. По всему видно, малыш любит поесть. Будем сиськи растить, чтоб не похудел.
– Конечно, весь в папку, – обрадовался Роберт. – Вспомнишь что – позвони, я с утра на рынок помчусь и сразу к вам.
Муж нагнулся ко мне, и первый раз за долгое время я разрешила себя поцеловать.
– Иди, иди, от греха подальше, – смутилась я, почувствовав, как соскучилась.
Роберт заерзал и оглянулся на дверь.
– А дверь не закрывается? – с надеждой спросил он.
– Я не знаю – ты первый спросил, – ответила я.
– Какая ж ты вредная, Мышь! – ревниво сощурил глаза Роберт.
Я попыталась приподняться, но шов внизу живота болью напомнил о себе, и я со стоном опустилась обратно на подушки.
– Ладно, Мышак, завтра что-нибудь придумаем. Не могу же я оставить тебя в «таком состоянии», – игриво пообещала я.
– Не шустри. Я буду терпеть, сколько надо. Ты ж меня знаешь – я верный и преданный.
Роберт ушел, спящего Ваньку увезли в детскую, а я лежала и думала: «Все-таки я счастливая!»
Лауреат Нобелевской премии мира Альберт Швейцер сказал: «Счастье – это хорошее здоровье и плохая память».
Рано утром меня разбудила взволнованная детская няня.
– Пойдемте, пожалуйста, в детскую. Не могу справиться с вашим мальчиком.
Из детской доносился истошный крик сына.
Я поспешила за няней, придерживая рукой низ живота.
– Всю ночь плачет, никак не могу его успокоить. Все дети спят, а он плачет, – жаловалась детская няня.
– Может, он есть хочет? Вы не кормили его? – озадаченно предположила я.
– Ой, да кормила, два раза кормила. Плачет – и все, – расстроенно повторяла женщина.
Иван лежал в прозрачной пластиковой люльке на колесиках. Рядом с ним в просторной детской лежали еще восемь таких же крошечных новорожденных.
