Наталья Штурм - Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови
Слава богу, концерт был дневной, поэтому я лихо смоталась туда и обратно, никому ничего не сказав, чтобы не навлечь на себя гнев заботливого мужа.
Про корзину овощей пришлось соврать, что ее вручили на съемках передачи «Сельский час». (Сниматься Роберт разрешал.) То, что передачи не существует уже несколько лет, никого не волновало. Главное – происхождение подарка выяснено, и Роберт спокойно захрустел морковкой.
Вообще разумней всегда оставлять подарки сомнительного происхождения где-нибудь на нейтральной территории, но артисты всегда все тащат домой. Так же как менты обычно все складывают в рабочий сейф. Эдакие мышки-норушки.
Надвигался Новый год. Самый домашний праздник, хотя за три недели до родов особо не до веселья.
Моя доктор при каждом осмотре все больше и больше поражалась весу ребенка.
– Вы много едите? Вы худая, а живот огромный! Прекращайте раскармливать ребенка, вам еще месяц ходить!
– Доктор, я ем очень мало. Единственное – каждую ночь, в четыре утра, меня «пробивает» на ананасы. Беру большую банку и хлоп… за пять минут она пустая. Ничего не могу с собой поделать.
– Идите. Все у вас хорошо. Родите вовремя – главное, не нервничайте. Муж у вас очень заботливый – постоянно мне звонит, спрашивает, что вам можно, что нельзя.
– Да? А я и не знала… Он – молодец, – задумалась я, пытаясь оценить мужа глазами докторши.
Подготовку к Новому году решили поручить агентству «Праздник». Они должны были украсить дом и приготовить новогодний стол.
Двадцать девятого декабря нарядный Роберт поцеловал нас с Ленкой и, загадочно улыбаясь, сообщил:
– Поехал за подарками. Ждите, мои хорошие.
И уехал.
Я переполошилась.
– Лен, а мы что же? Оставим Роберта без подарка?!
Лена немедленно отозвалась:
– Нельзя. Неудобно. Я ему большую чашку возле школы уже купила. На ней написан его гороскоп. Нормально?
– Замечательно! А что же мне дарить?
За Леной пришла машина, и девочка уехала на весь день в колледж.
Я долго думала и все-таки решила поехать за подарком одна. Авось да повезет…
Почистила от снега машину, с трудом втиснулась за руль, отдышалась, поохала-поахала и медленно поехала в «Крокус».
Иван бился внутри, как профессиональный футболист. Иногда даже я вздрагивала от силы толчков. Но это происходило каждый день и свидетельствовало лишь о том, что ребеночек в полном порядке.
В огромном торговом комплексе я приобрела итальянский серебряный сервиз для вина. Изящный стеклянный графин с серебряной крышкой-лебедем, из клюва которого будет выливаться любимое Робертом «Фаустино». И большие длинноногие фужеры, такие хрупкие, что пользоваться ими лучше только в трезвом виде.
В целости и сохранности и я, и драгоценный сервиз прибыли обратно домой.
«Уф, ну слава богу, теперь если куда и поеду, то уже только в роддом», – с чувством выполненного долга расслабилась я.
Весь вечер мы с Леной искали, куда бы спрятать громоздкий сюрприз, чтобы Роберт не обнаружил его раньше времени.
А он бы и не обнаружил… Он просто не пришел.
Два дня пролетели незаметно.
Тридцать первого декабря стало ясно, что никакой «Праздник» к нам не приедет. Телефон у Роберта был выключен. Нет человека. Был да сплыл.
Мы с дочкой нашли коробку с прошлогодними гирляндами. Развесили по дому китайские разноцветные лампочки и принесли из леса несколько больших пахучих еловых лап.
Запах этой морозной хвои худо-бедно напоминал о наступающем Новом годе.
«Новый год без тебя встречала – только он не в радость», – вещая песня получилась.
Если б с ним что-то случилось – сразу бы позвонили домой.
Но телефон молчал.
Праздничного стола не было. Вообще-то не было никакого стола.
Роберт уговорил меня ничего не готовить и целиком положиться на фирму. Даже мой любимый салат оливье было доверено изготовить профессионалам.
– Зачем тебе уставать? Я привезу уже готовые блюда. Ты должна отдыхать и ни в коем случае не волноваться.
Найти бы хоть какое-нибудь минимальное оправдание происходящему…
Верный, заботливый, здравомыслящий муж исчез так аккуратно, как будто его никогда и не было.
Я посчитала, что за это время шесть раз могла родить и три раза дотла мог сгореть незастрахованный дом.
В девять часов вечера мы с Леной накрыли на стол. Две консервные банки шпротов, вожделенные ананасы и бронзовый подсвечник посередине. Нашли еще, правда, гречневую крупу, но Лена категорически отказалась ее готовить.
В глубине оплеванной души я еще надеялась, что Роберт приедет хотя бы к бою курантов.
Но за окном была мертвая тишина, и только вдали у сельского магазина местные подростки запускали петарды.
В половине одиннадцатого позвонили друзья Саша и Инна.
– С наступающим! – заорали они вместе в трубку.
– Спасибо. Большое.
Когда за полтора часа до Нового года человек отвечает таким голосом, спрашивать, что случилось, бестактно.
Ребята тут же пригласили меня и Ленку в ресторан. На раздумье времени не оставалось.
– Поехали! – я рванула шубу с вешалки.
– Мам, ты что! Ты не доедешь! – перепугалась дочь.
– Не доеду – значит, в поле роды у меня примешь, – «успокоила» я девочку.
Ехали в темноте, по нерасчищенным дорогам. Как назло слепой завесой шел снег. Я чертыхалась, плакала, грозилась отомстить, но упорно ехала вперед. Шестое чувство подсказывало, что здоровье и на этот раз меня не подведет. Главное – скорее оказаться среди близких и любящих меня друзей.
Можайское было полупустое, и мощный «Шевроле Блейзер» быстро домчал меня до ресторана «Кикаку».
За пять минут до Нового года я успела загадать два желания. Первое – родить здорового ребенка. А второе… Какая разница? Все равно оно не сбылось.
Позвонил приятель из Америки Яша.
– Ничего, что один недостойный еврей отнимет у вас пару минут? – как всегда, шуткой начал разговор известный ювелир с Сорок седьмой авеню.
– Ты в Москве? – уточнила я.
– А что бы я звонил не из Москвы. Это ж дорого! – заливался юмором один из самых богатых эмигрантов Бруклина.
– Яш, мне не до шуток. Пожрать привези.
Яша сразу врубился.
– Ты на «Аэропорте»? – уточнил он адрес.
– Да, и давай скорее. Около ворот Этот торчит, постарайся обойти его без шуток. Ладно?
– Не переживай. Ленка дома?
– Нет, я ее в Ватутинки с бабушкой отправила.
– Ага, то есть, может, мне еще и роды придется принимать, – обрадовался Яша. Свою пятерку он отсидел за предприимчивость еще в советское время, поэтому на жизнь теперь смотрел с легким циничным юмором.
