Облепиха для мажора (СИ) - Ася Андреева
Потом в голову полезли нехорошие мысли, а что если… Если это влюблённость сделала меня безвольной, и Макс не такой, каким кажется. Он же поначалу… Нет, он многое объяснил. Он волнуется. Прочь, прочь сомнения. Благодаря ему моя мама поправится. Пусть и выздоровеет не полностью, но инвалидность обещают убрать. А это заслуга целиком и полностью Макса.
Мама… А мне самой надо эти отношения? Из потока мыслей меня вырвал звук звонящего телефона.
— Лера, ты скоро? Лёха есть хочет, — засмеялась Женька.
— Бегу уже. Подождите меня.
Не успела отключиться, как снова мобильник ожил.
— Максим, что-то произошло?
— Лера, так нельзя. Сразу о плохом думаешь.
— Беру пример с тебя, — улыбнулась я.
— Я позвонил, чтобы ещё раз услышать твой голос. Боюсь, что переговоры затянутся. Так что позвоню только утром.
— А ты ночью позвони мне.
— Ты что. Ночью спать надо.
— Позвони. Я буду ждать.
— Ладно, уговорила. Я позвонил сказать кое-что. Хочу, чтобы ты знала. Ты мне очень нравишься. Прошу, не сомневайся во мне. Никогда не сомневайся. Я знаю, что не заслужил. Но знай, я очень сожалею, что у нас так всё произошло при первом знакомстве.
— Макс, не начинай. Мы же договорились. Об этом больше не вспоминаем.
Я ему это говорю, а сама пару минут назад стояла здесь и сомневалась. Сомневалась во всём. Он как-то почувствовал, что я думала о наших отношениях.
— Послушай. Я очень сожалею, что наши отношения некрасиво начались. Я должен был ухаживать за тобой, а я…
— Так начни сейчас, — предложила я.
— Вот поэтому и звоню. Начнём всё сначала. И да, хотел спросить, поужинаешь со мной?
— Мне кажется, с ужинами у нас проблема, — громко рассмеялась я.
— Так бы и слушал твой смех. Если бы ты знала, как я мечтаю увидеть твою улыбку.
— Скоро увидишь. Макс, ты мне тоже нравишься. И моё предложение в силе.
— Я помню, — ответил он изменившимся голосом. — Лера, не провоцируй меня. А то оставлю отца одного на переговорах и полечу к тебе.
— Я была бы рада. Но лучше всё уладить, а потом спокойно жить.
— Да. Миллиардер уже успокоился. А вот наша общая знакомая — известная папина дочка — продолжает чудить. С ней имеются определённые проблемы. Но и они решаются. Кстати, перешли мне сегодня, если сможешь, свою работу. Есть заинтересованные в одном издании. Готовы рассмотреть.
— Спасибо. Постараюсь выслать.
— Целую, Заяц! Мне пора.
— Пока, Максим.
Как дождаться завтрашнего дня? Как дождаться завтра и перестать думать об этом? Сутки — это безумно долго без него.
Глава 41
Ночью он мне не позвонил. И утром тоже. Я немного волновалась, но Лёха, когда мы встретились в больнице, был спокоен. И на мои предположения о том, что, может, у Макса проблемы, лишь отмахнулся рукой — не придумывай ничего лишнего.
В течение дня я всё собиралась набрать его номер сама, но никак не получалось. Сначала маму в кресле-коляске свозила в соседний корпус на томографию, а потом помогала ей вставать с кровати. Поддерживала, чтобы она пробовала ходить самостоятельно.
Опомнилась только вечером, когда поняла, что Макс так и не позвонил. Когда набрала ему сама, то железный голос ответил, что абонент не абонент. Лёха ничего вразумительного мне сказать не смог. Только пояснил, что так бывает, когда идут переговоры с серьёзными людьми. Они могут длиться сутками. А телефоны принято отключать, чтобы никто ничего не смог записать. И ему, Лёхе, уже давно бы позвонили, если бы начались проблемы. Вид у него был весёлый и беззаботный, но меня всё равно окутывала паника.
Поэтому, когда вечером приехала тётушка, чтобы помогать маме, я с радостью засобиралась вместе с Женькой, чтобы вернуться в наш город. У Женьки послезавтра стоял в расписании последний экзамен, впрочем, как и у меня. Но я по понятным причинам не была к нему готова, да и не знала, уладил ли Макс вопросы по моему возвращению в универ.
Билеты на самолёт мы смогли купить только на раннее утро. Ночью просыпалась несколько раз и проверяла телефон. Никаких сообщений не было.
На следующий день, выйдя из зоны прилёта, я в очередной раз разблокировала телефон, надеясь на пропущенный вызов. Тишина.
Теперь, кроме волнения, я начала злиться. Лёха вёл себя вполне обыкновенно. Или он был хорошим артистом, или действительно такое состояние дел для них с Максом не было чем-то неожиданным. Поэтому он спокойно дожидался новостей. Тогда неужели нельзя найти минутку, чтобы написать короткое сообщение.
— Так, девочки, я подброшу вас домой. Вы можете продолжать жить в своей квартире. Все вопросы улажены с вашей хозяйкой, а ваши вещи все на месте. Или, если хотите, можете воспользоваться одной из наших квартир. Всё равно они простаивают у нас. В них вам покомфортнее будет жить.
— Нет. Спасибо, не надо, — ответила я и забрала свой чемодан после того, как он достал его из багажника такси.
— Спасибо, Лёша, тебе за всё. Я позже позвоню, — сказала Женька, и мы направились в сторону своего подъезда.
— Доброе утро, девочки! Давно вас не было, — поздоровалась с нами баба Клава.
— Здравствуйте, — мы дружно поздоровались в ответ. — Как вы себя чувствуете? — уточнила я.
— Хорошо, детонька, хорошо. Лерочка, ты представляешь, ко мне тут приходили работники из обслуживающей компании и все краны починили. Теперь ничего не течёт совсем. И даже денег не взяли.
— Я очень рада, что у вас теперь всё в порядке.
— Я вам дверь подержу. Заходи, Женечка.
Максим
Думал, что после того, как отправлю Наталью Николаевну на лечение в Москву, смогу помочь Лере в первые дни в больнице. Заодно и с мамой познакомлюсь поближе. Но неожиданно возникли проблемы у отца в переговорах, пришлось в спешном порядке возвращаться домой.
Оставив Лёху вместе с девочками, чтобы он следил за порядком и был на подхвате, если понадобится им помощь, я вернулся в свой город и тут же влился в работу.
Кроме сложных переговоров мне пришлось заняться бизнес-центрами, где требовались некоторые новые решения и моё неотложное внимание. Поэтому мои планы провести с Лерой в обнимку ещё одну ночь на видавшем виды диване, к моему большому сожалению, рухнули.
Но, опять же, к моей большой радости, Лера впервые по-настоящему заволновалась обо мне. И это, ёшкин кот, было очень приятно. Даже спросила, не угрожает ли мне что-нибудь, пряча свои слёзы.
Надо же — пока я чинил ей
