Мой сексуальный препод (СИ) - Меллиса Мертон

К свадьбе мы готовились долго, подбирая место, время, гостей и меню. И дата торжества была назначена, когда дочери было чуть больше годика. Ее белые кудряшки каждый раз умиляли нас, а глаза, бусинки, как две капли воды с глазами Ромы.

Малышка Арина сидела в детской комнате на втором этаже, играла с няней, ожидая, когда наконец мама с папой придут собирать принцессу на главный праздник. Нашу свадьбу.

— Вынуждена признать, — я закусила губу в нетерпении. — Этот галстук очень подчеркивает твои мускулы.

— Совсем скоро у тебя свадьба, но сейчас ты думаешь явно не об этом. Тебе и правда сносит крышу, милая. Я буквально ничего не сделал, а ты уже вся на взводе.

— Возможно. Но я буду ждать первой брачной ночи, а не сбегу с собственной свадьбы, лишь бы заняться с тобой сексом.

— Должен признать, второй вариант меня привлекает куда больше.

Я смотрела на него и буквально не дышала, сердце колотилось, как бешеное, и я абсолютно ничего не могла с этим поделать. Даже сказать ничего не могла. Я забыла, как говорить.

— Сопротивляешься? — на лице мужчины хитрая ухмылка, ведь ответ на этот вопрос ему известен, просто продолжает издеваться надо мной.

— Прекрати, — шептала я. Рома весь из себя гребанный джентльмен, выглядит блестяще, как и обычно. Как только он вошел сюда, я уже подметила, насколько этот костюм хорошо сидит на нём. Но как бы он выглядел без него?..

— Я знаю, о чем ты думаешь. И мои мысли такие же.

Дмитриевский отлично сложен, но это далеко не все преимущества этого шикарного тела. Он во многом Бог. Особенно в спальне.

Он протянул мне руку, кивая на небольшую подсобку, что находилась рядом с алтарем. И его взгляд не мог быть двусмысленный.

— Ты серьезно? Сейчас?

— У меня мозг кипит, когда ты рядом. Не могу ничего с собой поделать, крошка.

Услышала, как он запирает дверь, шумно сглотнула и просто ждала того, что будет дальше. Медленными и размеренными шагами Рома сократил расстояние между нами, а я начала трястись всё сильнее, в сладком предвкушении.

Он теперь так близко… Мои голые плечи, выпирающие из-под платья, щедрое декольте и этот невинный, даже девственный, вид буквально зазывал Рому взять меня грубо, но он держал себя в руках из последних сил.

— Передумал? — хищно улыбнулась я, наблюдая за его реакцией.

Я облизала пересохшие на нервной почве губы. Рома сорвался. Для него это стало последней каплей. Притягнул властно к себе и впился в губы давно желанным поцелуем. Я его не оттолкнула, напротив, хотела, чтобы он продолжал.

— Допрыгалась, принцесс.

Рома задрал мое платье, открывая себе обзор на белые чулки и такие выводящие его из себя сейчас подвязки. Так хочется, чтобы он не останавливался. Резко повернул меня к себе спиной, безжалостно расправился с молнией на твоем платье и скинул его на пол.

— Аккуратнее, черт возьми. Мне в этом платье еще замуж выходить.

Я задрожала всем телом из-за частичной наготы, но, когда он ласково приобнял меня за талию и коснулся губами шеи, обжигая.

Начала терять рассудок в его ласках стремительно.

Рома целовал там, делает это нежно, ласково, изводил, чувствовал, как я таяла в его руках, и откровенно наслаждался, что я целиком, полностью принадлежала ему.

— Малышка… — томно произнес Дмитриевский. — Твое тело всегда будет откликаться на меня. Ты всегда так тихо всхлипываешь, прикрыв глаза, наслаждаясь очередной серией поцелуев в районе шеи. Ты и сама прекрасно знаешь, что я чертовски прав, пусть даже сегодня день свадьбы. День нашей свадьбы.

— Это так неправильно, — я нервно выдохнула, справляясь с возбуждением.

— Тогда почему ты течешь сейчас, если это неправильно?

Горячие руки снова повернули меня, и я перед ним будто голая, пока он жадно рассматривал почти разгоряченное тело.

Рома отошел на шаг назад, смотрел оценивающе, подмечая, что это белье, цвета твоего платья — белое, отлично сидело на мне, его будущей жене, сладкой принцессе.

— Ты хорошо подготовилась, Милена, — эти слова смущают, как и то, как он это сказал. Подходит вплотную, одной рукой приобнимает за талию, а второй сжимает ягодицы. Я была готова закричать от близости, но снаружи были люди.

Рома смакует этот долгожданный момент, слишком истосковался по тебе, как и я по нему. Его руки тянутся к застежке на кружевном лифчике, снимает с нетерпением такую лишнюю деталь одежды, откидывает куда подальше, а я ни на секунду не переставала трястись, словно девственница в свой первый раз.

Дмитриевский неспешно облизывает губы, делает это специально, видит, как я смотрела на него, незатейливо подталкивая продолжить. И он продолжает.

Мнет левую грудь не разрывая такой томительный зрительный контакт. Хочется застонать, издать хотя бы звук, но я стараюсь изо всех сил не выдавать то, насколько мне нравится происходящее. А он и так знает, но играть в неведение всегда было гораздо соблазнительнее.

— Ребенка родила, но осталась такой же жгучей, мать его, — самовольно говорит Рома, — даже возразить мне не можешь, потому что хочешь меня. Ты ведь хочешь? Я не буду ничего делать с тобой, пока сама это не скажешь. И ты прекрасно понимаешь, что назад пути нет.

Собственно, этот путь я и не искала.

— Хочу… — тихо и немного смущенно отвечаю ему, заливаясь легким румянцем. Но мне ни капли не стыдно. Ни капли не стыдно от собственных грязных желаний, особенно в день свадьбы, но этому влечению трудно противостоять, да тебе и не хочется.

— Ты лишь хочешь нырнуть в этот грех с головой и ни о чем не сожалеть. Даже так: ты будешь сожалеть, если не сделаешь этого.

— Меньше трепа. За дело берись уже.

— Хорошо, — с некой насмешкой в голосе отвечает Дмитриевский и стаскивает с меня такие сейчас ненужные трусики. Притягивает к себе и впивается в губы жадным поцелуем, а я чувствую его возбуждение и хочу поскорее ощутить его в себе. Полностью. Внутри. Чтобы до боли, криков, стонов. Горячих оргазмов.

— Скажи, — шепчет он обрывая поцелуй. — Скажи это, милая.

— Что сказать?

— Ты знаешь. Сама.

Неожиданно ощущаю его пятерню на своей ягодице, жгучая боль приятно разливается по всему телу, после чего я едва говорю с легким стеснением:

— Трахни меня уже, Дмитриевский.

Он подталкивает меня в сторону зеркала и ставит в коленно-локтевую, вынуждая смотреть на наши голые тела в отражении.

— Представь это, малышка, — стонет мне на ухо Рома. — Я медленно вхожу, а ты смотришь на это в отражении.

Я обрывочно услышала, как ловко он расправляется с ремнем