Мой сексуальный препод (СИ) - Меллиса Мертон
Я вжалась в основание кровати, чувствуя, как в горле образовывался плотный комок из слез. Врач бросил на меня укоризненный взгляд и снова принялся за свое дело.
Сил не было даже на то, чтобы плакать. В какой-то момент я почувствовала, что в палате повисла тишина. Тишина и пустота. Я не могла поверить, что все это происходит со мной.
— Слушайте внимательно. У ребенка гипоксия. Из-за ваших нагрузок и нервов, плоду не хватает необходимого количества кислорода. И из-за этого возникла угроза и для его жизни, и для вашей. Если вы и дальше будете отходить от правил, ребенок может погибнуть.
Глава 48. Милена
Звуки размытые, неясные. Будто меня поместили под огромную волну ледяной воды, что оглушала своей мощью.
Он взял у меня болючий анализ крови, сделал укол. Он не сказал ей ни слова. Я не знала, сколько времени пролежала так, не двигаясь и не шевелясь.
— Вы сейчас не в состоянии думать о том, что делаете. Вы должны лежать и отдыхать. Я могу провести вам полный курс лечения — и тогда мы спасем вашего ребенка.
— Я согласна на все. Делайте.
— Ребенку нужна срочная операция. Внутриутробно. Сейчас. Немедленно. У нее будет еще один шанс.
— Если мы не сделаем операцию… — я заикалась от страха.
— Нет никаких гарантий, что она выживет.
Я была в ужасе. Я была готова на все, лишь бы спасти ее жизнь.
— Мне… нужно посоветоваться с мужем.
Дверь отворилась. Рома, с красными глазами и взъерошенными волосами, устремился ко мне, сев на край койки.
— Как она, доктор? — уставшим голосом произнес Ром, крепко хватая меня за руку.
— Вам стоит обсудить это вдвоем.
По щеке скатилась слеза, но Рома тут же смахнул ее, поддерживая.
— Милена, что произошло? Прошу, только не молчи.
— Дочке нужна операция. Срочная.
Рома посмотрел на меня иными глазами. В них не было жалости и сочувствия, только тревога и страх. Я знала, что он сейчас чувствует. Я ощущала на сердце ту же боль, что и он.
— Чего ты противишься? Нет денег? Я дам. Сколько угодно, это не имеет значения.
— Нет, Ром. Я боюсь остаться тут одна. Ты должен уехать этой ночью, бросить меня одну. Я к этому не готова.
Взгляд стал внимательным и напряженным. Он сжал мою ладонь, как бы успокаивая. Я прижала к себе его голову, будто хотела удержать в своих объятиях. Но Рома отстранился и посмотрел мне в глаза. Я поняла, что он не шутит. Что все это всерьез.
— Ты боишься, что я оставлю тебя одну? — его голос похолодел.
— Да. Заставлять делать выбор очень эгоистично, я прекрасно это понимаю.
— Нет никакого выбора. Для меня здесь только один верный вариант.
Я посмотрела на него с надеждой.
— Расскажи об этом мне. Что ты будешь делать? Я пойму, если деньги окажутся важнее…
— Глупость. Как ты могла допустить даже мысль, что эти идиоты и их бессмысленные бумажки окажутся мне дороже вас? — он поцеловал мою кисть рук, погладил. — Мне плевать, что будет с ними или со мной. Разницы нет никакой. Но я никогда не допущу, чтобы страдал кто-то из вас. Запомни это.
Его губы были в сантиметре от моих. Мягкое прикосновение, полное нежной заботы. Он боялся за нас. И был готов на все.
— Вы решили? — дверь снова открылась. Врач последовала ко мне. — Времени мало.
— Готовьте лучшую палату. Ведите самых квалифицированных врачей, — голос Ромы стал жестким, бескомпромиссным. — Чтобы все было на высшем уровне. Деньги я перечислю на счет больницы.
— Вы согласны с операцией? — врач обратился ко мне.
— Да. Согласна на все.
* * *
Меня привезли в отдельное помещение. Операционная выглядела так же, как было в кино. Все стерильно, бегали медбратья, медсестры, врачи. А я лежала на столе с обнаженным животом.
— Милена, во время операции вы будете в сознании. Но чтобы боль не была ощутима, мы введем вам анестезию.
Сначала мне сделали укол, потом ввели в вену иглу. Медсестра вставила в нее длинную гибкую трубочку, через которую мне вводили различные растворы.
— Пока что можете закрыть глаза, отдохнуть, — сказал мне врач.
Их голос прозвучал глухо. Я не понимала, что происходит, мне было страшно. Я даже не могла толком понять, где нахожусь, и что со мной делают. В голове у меня все перемешалось и перепуталось.
Я согласилась. Меня начали готовить к операции. Оставались считанные минуты.
Расслабилась, дыхание стало ровным. Медсестра ввела мне в вену лекарство. Я чувствовала, что теряю сознание, но боль при этом не усиливалась, а наоборот, отступала.
За стеклом я увидела почти поседевшего Рому. Его глаза метались в ужасе по палате, а медсестра приводила его в чувства.
— Поверьте, Роман Матвеевич, в этой клинике работают профессионалы!
— Да хоть сам Господь Бог, — он затряс ее плечи. — Если с моей Миленой случится хоть малейший огрех… Хоть волос упадет. Я клянусь: от вашей клиники останется серый булыжник. Я ясно выразился?
Медсестра тяжело сглотнула, но все же высвободилась из его рук.
Как же он переживал, Господи.
— Начинаем операцию…
Все вокруг стало таким нереальным. Я не слышала, что мне говорили, не понимала, что они делают, но и не чувствовала физически. Будто это небывалый сон или отрывок из голливудского фильма.
* * *
Когда я пришла в себя, то увидела, что лежу в какой-то комнате. Я была полностью раздета, а мою голову окутывал теплый кислород.
Я повернула голову и поняла, что нахожусь в своей палате. Меня за руку держал Рома, хоть и за окном уже было светло. Он пробыл ночь без сна.
— Боже, Милена, — взвыл от счастья Рома, посмотрел на меня глазами, в которых таился бешеный страх. — Ты очнулась.
Он снова посмотрел мне в глаза. Его взгляд был испуганным. В его глазах я увидела такую боль, что мне захотелось разреветься.
— Ты все-таки остался со мной… — я погладила аккуратный живот. Операции будто и не было. — Ты не бросил нас, Ром…
Повернув голову, я увидела, что Рома плачет. Слезы катились по его щекам. Он плакал от радости, что я пришла в себя. Я попыталась улыбнуться.
— Я многое понял за время, что сходил с ума тут. Любую потерю можно пережить. Абсолютно. Деньги лишь чертова цветная бумага, машины — груды железа, дома и остальное наживное. Но потерять вас я не сумел бы. Я умер
