Мой бывший предатель - Ая Кучер

Савва молчит. Несколько долгих мгновений. Я замолкаю. Его ответ ничего не изменит.

Это нужно было мне.

Чтобы выплеснуть то, что копилось во мне столько лет.

— Тогда я бы просто подох, Мара. И всё.

Глава 30. Савва

Немногим ранее

Ненавижу больничные палаты. Белые стены. Запах лекарств.

Силы выкачивает. Давит. Ощущаю себя так, словно сам больным становлюсь.

Но я обещал приезжать. На выходные к Ляле заглядываю. Она ждёт. Посетителей у неё не много, так что любому рада.

— Она уснула.

На плечо опускается ладонь. Наташа чуть сжимает, а после протягивает мне кофе. Усаживается на соседний стул.

Я договорился. Нашёл свободную палату, которую не используют особо. Не полная загруженность в этой клинике.

Поэтому мы в отдельной палате. Скромной, но одноместной. Соседняя — Ляли. Так Наташа сможет хоть немного отдохнуть.

Мне кажется — это выдержка нужна титановая. Находиться тут. Смотреть, как твой ребёнок умирает. Изо дня в день. И держаться.

Я привык считать себя сильным. Но жизнь показала — ломаюсь. И часто поспешные решения принимаю.

Жалею.

О некоторых — совсем нет.

— Ничего не известно? — девушка пытливо смотрит. — Ты…

— Не нашёл, — делаю глоток кофе. Жмурюсь.

Голова трещит. Я бросаю взгляд на часы. Восемь часов спал за последние три дня. Времени не хватает.

С фирмами решать надо. Как раз многие компании годовые отчёты присылают. Результат моих инвестиций.

Их финансовый директор просматривает. Ошибки ищет. Но я после тоже. Держу руку на пульсе.

А ещё дорога в столицу. С Лялей побыть. Донора искать. И это — сложнее всего.

Потому что Наташа не простит. Не примет, к кому я обратился за помощью. Проверяют — насколько совпадают.

Не простит. Не поймёт. Но если это цена здоровья для Ляли — мне подходит.

Я не Наташе обещал, что о малышке позабочусь. Мне перед другим ответ держать надо. Кого в живых уже нет.

— Ты выглядишь уставшим, — девушка вздыхает. — Ты хоть немного отдыхаешь? Спишь?

— Сплю, — лгу без запинки.

Сплю, как же. Глаза прикрываю, а под веками Мара притаилась. Как чума. Отрава. Смертельная хворь, и тут уж точно лечение не поможет.

По нервам бьёт каждый раз, когда её вижу. Импульсы посылает, заставляя злость сильнее гудеть в груди.

Сердце барахлит. Скручивается. Впрыскивает новую порцию яда в кровь.

Злости и ненависти. Густой, тёмной. Никого так не ненавидел в своей жизни, как её.

И сейчас — повода нет. Мы разошлись. Свободные. В прошлом всё. А не отпускает.

Никогда, бляха, не отпускает.

Сидит глубоко, не вырвать. Насмехается.

Будто недостаточно было с другим трахнуться и на меня ребёнка повесить. Попытаться.

Тот день, чтоб его, до сих пор перед глазами. Чёрный кофе, который гипнотизировал. На Мару не смотрел.

Казалось — прибью к чертям. Просто сорвусь и в зверя превращусь. Непоправимое совершу.

Поэтому… Кофе и попытка сыграть в безразличие.

Конечно, милая, ты беременна. Только меня мало интересует, с кем именно ты кувыркалась. Не после того, что я узнал.

Не интересует? Как же.

Отделаться теперь не могу от мыслей — с этим Балабановым роман завела? Интрижка в следующий брак переросла?

Плевать.

Похер.

С кем она и как. Посмотрел, понаблюдал, пора завязывать.

Пусть дальше с этим бакланом живёт. С сыном своим.

Кирилл.

Покоя не даёт. В мозгу тоже сидит. Занозой. Невозможной идеей.

Этого не может быть. Я знаю.

Кирилл Юрьевич, чтоб его.

Дубинин.

Это просто эффект. Остаточное явление. Пройдёт. Не надо мне в это лезть. И думать не надо.

Всё равно…

Да. Завязывать пора и валить. Как только с донорством решу — так и свалю. Хватило мне общения.

До сих пор кислота в горле плещется. Я на многое готов, что Лялю вытащить. Законы нарушу. Врачей подкуплю.

Но ребёнка использовать, как Мара обвиняла, это что-то запредельное. В таком меня ещё не обвиняли. Нужно же совсем отбитым быть, чтобы пойти на подобное.

А Мара решила. Переживала. Так сильно нервничала, что мозги зудят… Мысли складываются в догадку…

— Савв, — Наташа вновь плечи сжимает. Надавливает двумя ладонями. Массирует. — Тебе расслабиться надо. Нельзя всё время быть в таком напряжении. Я могла бы…

— Порядок, — отмахиваюсь.

— Хм. Ты ведь останешься? Ляля очень хотела увидеть тебя, как проснётся. Снова поговорить. И мне легче, когда ты тут. Не представляю, чтобы мы без тебя делали. Как бы искали донора. Совпадения — это ведь даже с родственниками…

Голос Наташи в гул превращается. Доноры и родственники.

Твою же мать, Мара.

Сделала меня девочка. Не дала эту мысль в кабинете додумать, разобрать и понять. Потому что…

Потому что нихрена это реальностью не может быть. Невозможно.

Я свой диагноз знаю.

— Савва, ты куда?!

Наташа растерянно охает, а я понимаю, что на ногах уже. Сгребаю документы в папку, к выходу направляюсь.

— Дела образовались, — сообщаю. — Приеду когда смогу.

— Но… Мы же хотели…

— Передай Ляле, что я позвоню ей.

Не слушаю больше. Как только идея созревает в мозгу — разрастаться начинает. Сорняком. Корни пускает. И только об этом думать могу.

Гоню как ненормальный. Не снимаю ноги с педали газа. Пальцами руль сжимаю. С такой силой, что они белеют.

Не могла… Могла? Да нет…

Да.

Могла.

Сейчас стою напротив девушки на балконе. Краем глаза на монитор смотрю. Там сын спит.

Мой сын, получается.

Мозги словно через мясорубку пропустили. Фарш и хаос. Чёткой мысли — ни одной. Всё крутится вокруг того, что у меня сын есть.

Мой.

Это — мой.

И тогда, два года и семь месяцев назад… Всё тогда к чертям полетело. Из-за меня. Из-за моей ошибки в расчёте.

— Ты не имеешь права, Дубинин, — в который раз повторяет Мара.

Не имею. Знаю. Морального права никакого нет лезть. Но это — мой сын. Мой ребёнок. Не чей-то. Не плод измены.

У нас с Марой получилось.

Нет права.

Но юридически — есть. А мы с Марьям — юристы. И оба понимаем, что в случае суда — я выиграю. Я получу опеку. А если она противиться начнёт, так условия лучше будут.

Но я суда не хочу. Без грязных разборок и попыток утопить друг друга. Мирное соглашение — лучший вариант.

— И всё же, Мара, — получаю в ответ очередной злобный взгляд. — Как решать будем?

— Никак, — цедит, обхватывая себя за плечи. Мёрзнет. — Ты…

— Ты замёрзла. Давай в квартиру вернёмся.

— Кирюша спит. И я не стану его будить из-за разборок с тобой!

— Хорошо. Тогда утром. Ты ведь хотела встречу? Она