Свободен - 2. - Елена Лабрус
— Нет, — искривляет она губы в злую ухмылку. — Марату я не желала такой лёгкой смерти. Его боженька прибрал сам. А вот о такую мразь как ты даже руки испачкать не жалко. Но ты ничего не докажешь.
— Докажу. Ты и сегодня поди пришла не с пустыми руками. Решила довершить начатое? Пришла грохнуть меня? Ну-ка парни, загляните в её сумочку. Там наверняка какой-нибудь шприц.
— На, смотри сам, — швыряет она ему ридикюль. И он скорчится от боли в потревоженных рёбрах, но сумку из рук не выпускает.
— Значит, Елизарова бы не стало, на меня обвалилась бы вся эта компания с присоединением, а тут так вовремя Геннадий Викторович? Я и так не вызываю у вас уважения своими деловыми качествами, да Алевтина Андреевна, а ещё убитый горем, ну какой из меня делец?
— Нет, Артём, — смотрю я, не отрываясь, как копошится в её сумке отец и что-то так мне страшно. — Тебя бы посадили за смерть моего отца. Да? — резко разворачиваюсь я, заставляя Алевтину Андреевну прижаться в батарее, а Элле в ужасе шарахнуться от неё в сторону. — И компания всё равно досталась бы владелице. В её полное распоряжение. Причём вся. Управление «ЭйБиФармом» ведь осталось бы на Элле. А уж мать нашла бы способ как Эллу уговорить её продать наседающим дядям из муниципалитета, да кому угодно. И как когда-то хотел Марат, благополучно с деньгами свалить.
— Нет, Лан. Ведь к счастью, мы женаты. И компания осталась бы тебе, — усмехается Артём. — Не хотел говорить, чтобы не пугать, но такой вариант, как ты описала, мы тоже с Елизаровым предусмотрели.
— То есть ты знал, что это она? — показываю я пальцем за спину.
— Догадывался. Для того и поставил охрану. И сегодня мы ждали эту «святошу» здесь. Видишь, камеру? — показывает он куда-то у себя над головой.
Но пока я тщетно пытаюсь увидеть хоть что-нибудь за коробом электропроводки, не успеваю даже среагировать на то, что происходит у меня за спиной.
Слышу только грохот упавшего стула. Вижу испуганное лицо мужа. А потом чувствую его руки, что хватают меня и отталкивают.
И вижу Бережного, упавшего на пол. И шприц, что после недолгой борьбы, всё же втыкает ему в плечо эта совершенно обезумевшая женщина с перекошенным злобой лицом.
— Мама! Нет! — ещё стоит у меня в ушах крик Эллы.
Бережной откидывает Алевтину Андреевну с себя. Но поздно. Обмякает. Силится подняться на локте.
— Гена, — вырываюсь я из рук Артёма и падаю на колени, не зная, что сказать, глядя в затухающие глаза.
— А ты говорила, что я не прыгну. А я прыгнул, — выдавливает Бережной слабую улыбку и падает, с ужасным стуком ударяясь головой о пол.
Топот ног. Врачи. Какая-то возня. Вопли Лисовской, которую скручивают несколько человек и уводят. Каталка. Артём, помогающий докторам положить на неё бездыханное тело Геннадия Бережного. Тёплые руки Эллы, обнимающие меня. И её слёзы, капающие на мою руку.
Всё это словно происходит не со мной. Словно где-то далеко от меня. Голоса. Звуки. Свет, бьющий из коридора. Запах хлорки и лекарств, что доносится в открытую дверь.
— Она хотела убить меня? — звучит мой голос тихо и как-то отстранённо.
— Она совершенно выжила из ума, — помогает мне подняться Элла.
— Она убила Гену, — передёргивает меня в ужасе.
— Да жив твой… Гена, — доносится до меня голос отца. — Меня откачали и его спасут. Здоровый, выдюжит.
— Да, заткнись ты, малахольный, — слышу я знакомый старческий голос.
Скрип колёс дёрнувшейся кровати и шлепок тряпки о пол, когда мы с Эллой, как два раненых бойца, поддерживая друг друга бредём в коридор.
— А натоптали-то опять, натоптали! А ты помалкивай, одна я у тебя теперь. За всех. У меня не забалуешь.
Две недели спустя…
— Ты уверена, что я тебе нужна? — спрашивает Элла, пока мы стоим на светофоре. — Может, я в машине посижу?
— Нет. Ты же училась в этом университете? — смотрю я на большое серое знание с готическими колонами, с надписью по латыни на фронтоне, с широкими ступенями крыльца. — Значит, поможешь мне сориентироваться. Найти деканат. И вообще, я хочу, чтобы ты с ним познакомилась.
— С кем? Зачем? Лан, ты у мужа своего научилась? Ну что за секреты?
— Никаких секретов. Просто это важно.
Мы переходим дорогу и наперегонки бежим вверх по пологим мраморным ступеням.
— Скажите, а могу я узнать где мне найти студента, — заглядываю я к секретарю.
— Имя, фамилия? — поднимает на меня глаза от монитора приятная девушка.
— Александр Бережной.
— Так он же только что вышел, — показывает она на дверь, которую я за собой даже не закрыла.
И я ретируюсь в коридор, а он, видимо, услышав свою фамилию, удивлённо поворачивается, не дойдя несколько ступеней до конца пролёта лестницы.
— Саша! — радуюсь я и сама не знаю, чему. — Прости, что так фамильярно. Ты же, наверно, меня помнишь?
— Да, я помню, — спускается он, сначала холодно, бесстрастно посмотрев на меня, а потом на смущённо одёрнувшую куртку Эллу. — Чем обязан?
— Саш, мы, конечно, последний раз виделись при не лучших обстоятельствах. И твой отец повёл себя как козёл. Но с той встречи много воды утекло.
— Да, дело давнее, — кивает он. И откидывает со лба волосы.
«А волосы у него так же, как у Гены, растут мыском, — невольно замечаю я. — И взгляд такой же, серьёзный, до мурашек».
— Хотите сказать, что выходите за него замуж? — огорошивает он меня вопросом.
— О, нет, нет! Я уже замужем. И у меня как раз всё хорошо. А вот у твоего отца не очень. Он сейчас в больнице.
Вижу, как он бледнеет. Как выступают скулы, когда он сжимает зубы, но молчит.
— И мне очень жаль, что я стала причиной вашей размолвки.
— Вы ни в чём не виноваты.
— Виновата, но это уже не важно. Саш, пожалуйста, жизнь сложная штука. Не надо тратить её на вражду с родными людьми. Он любит тебя. Скучает. Переживает. Он может и обидел тебя, но ты ведь лучше, благороднее, сильнее, смелее отца. Навести его.
— А что с ним случилось?
— Он спас мне жизнь. Принял удар на себя, — пытаюсь я иносказательно уйти от неприятной для нас с Эллой темы.
— В какой он больнице? — отпускает он голову.
— Если ты сейчас не занят, то мы могли бы тебя подвезти. Мы как раз едем туда, — приходит мне на помощь Элла.
— А вы кто? — соглашается он поехать и задаёт свой трудный и неудобный вопрос Элле уже в машине.
— Никто, — пожимает она плечами, глядя на него в зеркало
