Похищенный наследник (ЛП) - Софи Ларк

Но не так. Не по принуждению.

Я не хочу, чтобы она сделала это, потому что боится, потому что пытается убедить меня не причинять боль ее брату.

Я хочу, чтобы она сделала это, потому что она жаждет меня так же сильно, как я жажду ее.

Но этого не случится.

Она — моя пленница, а я — монстр, который держит ее здесь.

Я должен запереть ее обратно в комнате, пока не потерял последние остатки самоконтроля.

20.

Несса

Я лежу в своей кровати в темноте.

Мое сердце колотится, как будто я на беговой дорожке.

Боже мой, боже мой, боже мой.

Зачем он привез меня сюда?

Я знаю, что Миколаш хочет меня. Я видела это по его лицу.

Он чувствовал то же, что и я. То же отчаяние, ту же похоть. Та же дикость говорила мне игнорировать все рациональные мысли, брать то, что я хочу, и плевать на последствия.

Я хотела ЕГО.

Я знаю, что это безумие. Я знаю, что он мой враг, и что он хочет уничтожить все, что я люблю.

Но мое тело и мой мозг — это две отдельные сущности.

У меня даже никогда не было парня! У меня были влюбленности, парни, которых я считала симпатичными. Это была почти игра — то, что мне нравилось представлять, не предпринимая никаких действий.

Я никогда по-настоящему не хотела, чтобы меня поцеловали, не настолько сильно, чтобы это произошло. Ни в одном из этих парней не было ничего особенного. Ничто не выделяло их из толпы. В моих фантазиях они были взаимозаменяемы.

Я никогда ни к кому не испытывала сильного влечения.

До этого момента.

У меня необъяснимое влечение к Миколашу. Это не просто похоть. Это каждая эмоция в отдельности: страх, испуг, возбуждение, зацикленность и страдание. Они настолько сильны, что ничто обычное, как влюбленность, не может сравниться с ней. Это сила природы. Это чертово цунами.

Оно овладевает мной.

Я знаю, что он тоже это чувствует.

Но он оттолкнул меня, отвёл в мою комнату и оставил здесь.

Почему?!

Крошечный уголок моего мозга все еще мыслит рационально. Он говорит мне: — Потому что он знает, что это обречено. Он знает, что убьет твоего брата, твоих родителей и даже тебя. И крошечный клочок морали, оставшийся внутри него, говорит, что неправильно трахать тебя до того, как он тебя убьет.

Это отрезвляющая мысль. Она должна вытрясти меня из этого безумия.

Я переворачиваюсь под одеялом, закрываю глаза, пытаясь заставить себя заснуть.

Меня мучает пульсация между бедер. Зуд и жжение кожи. Я так хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. Почему он не провел руками хотя бы по моему телу?

Если бы он просто поцеловал меня снова, я была бы удовлетворена. Я могла бы заснуть, думая об этом.

Но он вообще отказался прикасаться ко мне.

Это меня почти разозлило.

Он сказал, чтобы я убедила его. А потом сидел, как гребаный робот.

Да, я определенно злюсь.

Раньше я была девушкой, которая сворачивалась калачиком и плакала, когда была разочарована. Ну, больше нет. Я устала плакать. Я устала делать то, что говорят люди. Я устала быть запертой в этой комнате.

Я выскользнула из-под одеяла и босиком направилась к двери.

Я все еще голая, если не считать нижнего белья. Ночную рубашку я так и не забрала — она, наверное, все еще внизу, в бильярдной.

Я дёргаю за дверную ручку. Она бесшумно поворачивается под моей ладонью.

Я приму это как знак. Миколаш на самом деле не запирал меня в комнате. Он всегда осмотрителен и либо он сделал это специально, либо подсознательно он хочет этого так же сильно, как и я.

Я крадучись выхожу из своей комнаты и иду по темному коридору.

Помню, как я была напугана, когда делала это в первый раз.

В этом доме я уже больше месяца. Я знаю его звуки так же хорошо, как знаю звук биения собственного сердца и дыхания в легких. Я точно знаю, как избежать Андрея, который должен был дежурить сегодня ночью. Я слышу его на кухне, он наливает себе стакан молока. Он всегда пьет молоко, никогда воду.

Я пересекаю первый этаж.

Я слышу другой звук, на лестнице, ведущей в комнату Клары. Это тихий шепот, как будто два человека тихо разговаривают, не желая быть услышанными. Я готова поставить свою руку на то, что это Марсель. Я видела, как он смотрит на Клару, и как она смотрит на него, когда думает, что никто не заметит.

Они не услышат меня. Они слишком погружены в свои собственные разговоры шепотом.

Это значит, что я просто должна следить за Йонасом.

Я перехожу в западное крыло, запретную часть дома. Прошло всего девять часов с тех пор, как Миколаш прогнал меня отсюда. Он выглядел таким злым, что я думала, он задушит меня прямо там.

Раньше мной двигало простое любопытство. Теперь мной движет нечто более сильное.

Я поднимаюсь по лестнице и молча иду по длинному коридору. Когда я прохожу мимо кабинета Миколаша, я заглядываю внутрь, на случай, если он остался работать. Там пусто.

Я подхожу к хозяйской комнате с тяжелыми двойными дверями. Я поворачиваю задвижку и проскальзываю внутрь, думая, что он еще не спит. Прошел всего час с тех пор, как он оставил меня в моей комнату. Я ожидаю услышать его низкий, четкий голос, требующий ответа, почему я снова вернулась сюда. Но в комнате темно и тихо.

Я подхожу к кровати.

Вот он лежит. Мой зверь. Мой враг. Мой похититель.

Он лежит обнаженный поверх одеяла, на нем только трусы-боксеры. Впервые я вижу его тело во всей красе.

Каждый сантиметр его кожи покрыт татуировками, за исключением рук и лица. Его тело — это живое, дышащее произведение искусства. Это целый