Как достать босса? (СИ) - Вишневская Альбина
— Тогда нахрена врал? Даже не так: зачем сразу не сказал, что у тебя есть прошлое.
Я нервно рассмеялся, слушая умные слова друга. У него все так просто. Да тогда было бы сплошное комбо. Ненависть Оли из-за ситуации с Марго, и мое признание о том, что она похожа с девушкой из моего далекого прошлого. У меня бы просто не было шанса. Я и так слишком много лишнего позволил себе. Играть нечестно… И плоды моих неправильных решений на лицо: разбитое сердце у Оли, и разорванная душа в клочья у меня.
— Это было нелегко, — единственное, что смог сейчас сказать Алеку.
Он ушел быстро, понимая, что в таком болезненном состоянии меня лучше не трогать. И эта боль была связана не с тем, что я заболел и пичкал себя кучей таблеток. Моя душа изнывала из-за того, что важное решение уже почти созрело во мне.
Впервые за долгое время я извлек из ящика стола сигареты, затянулся, распахнув окно, плевав на то, что морозный воздух пробирает до костей. Я смотрел туда, где предположительно сейчас была Оля, и давился отчаянием, смешанным с дикой болью. Она больше не моя. Я не смогу дальше удерживать ту, которую люблю всем сердцем. Я должен.
Захлопываю окно, рычу от отчаяния, прижимая ладони к лицу. Я даже не хочу себе представлять, что она может быть еще с кем-то, что в новом году отбросит весь негатив и легкой поступью войдет в светлое будущее с чистого листа.
Обессилено сажусь в кресло и тяну альбом к себе. Хватаю фотографии девушек и сжимаю тонкие бумажки в кулаке, делаю себе больно, но душа болит сильнее.
Я мчусь в кухню, из стола достаю небольшую глубокую тарелку, бросаю два небольших скомканных листа и поджигаю зажигалкой. Так надо, так будет легче… я надеюсь.
На моих глазах вспыхивает мое прошлое и настоящее, которое я хотел сделать реальностью… не вышло…сам виноват. И у меня еще есть время до Нового года сделать Олю счастливой.
46 глава
Ольга
— Мам, если ты еще хотя бы раз заведешь разговор об Уварове, я быстро раскрошу в пух и прах все очарование его дражайшей личности!
Утро тридцать первого началось не с приятного пробуждения в своей кровати, нет. Мама уже второй день, словно специально, что-то роняет в коридоре, и я просыпаюсь от того, что мне кажется, начался какой-то очередной катаклизм.
Я и сегодня взъерошенная выскакиваю из спальни, босыми ногами по ковровой дорожке бегу в кухню и вижу, что крышка ведра валяется на полу, холодильник распахнут на всю, а моя мама в семь утра роется в его содержимом.
— Ну что опять случилось?
— Ой, прости, задела случайно крышку, а ты чего так рано проснулась?
— Ты издеваешься?
— Оля, побойся Бога, если бы я хотела поиздеваться, ты бы просыпалась в пять.
— Вот уж спасибочки, в семь это не утро раннее?
— Ты не с той ноги встала? Советую вернуться в кровать и сделать это правильно, — фыркает мама, но я то вижу по лицу, что она уже не первый день меня за что-то злостно тролит.
— Я вернусь, встану, но если ничего не изменится, то я хорошенечко призадумаюсь о том: а нужна ли я здесь?
— Прекратила истерику. Я что ли виновата, что ты — бестолочь?
— Ты опять все сводишь к тому, чтобы мы начали разговор о нем? Он до сих пор тебе звонит?
— В том-то и дело, что больше он не звонит и на звонки не отвечает.
— Вот вам и вся любовь! — злобно хлопаю в ладоши, а саму разрывает изнутри от негодования, меня достало быть заложницей того, что я старалась всеми силами сохранить в глазах мамы образ Уварова — добродетеля. — Да ничего с ним не случится, живет припеваючи, с жиру бесится.
— Почему вы поссорились?
— Потому что он брехло поганое. Мам, если ты еще хотя бы раз заведешь разговор об Уварове, я быстро раскрошу в пух и прах все очарование его дражайшей личности!
— А почему бы тебе этого не сделать и не облегчить свою душу?
— А ты уверена, что потом сможешь его понять?
— Оля, я знаю тебя, ты слишком быстро разгоняешься в эмоциях до критической отметки взрыва, а потом жжешь все на своем пути, не заботясь о том, что возможно не полностью разобралась в том, что произошло, не взвесила все За и Против.
Хм, я иронично улыбаюсь, всматриваясь в мамино лицо. Да он действительно считает меня во всем виноватой, потому что изучила мой характер до мельчайшей частицы. Я не хотела ее вовлекать в прошлое, но если она уверена, что сможет выдержать навалившуюся информацию, я ей предоставлю последние факты.
— У меня была сводная сестра, — делаю первый вброс и смотрю на выражение лица мамы, которая мгновенно меняется в лице, бледнеет, и я знаю почему: говорить об отце в нашем доме не приветствовалось.
— Ты с ним встречалась? Он нашел тебя? — Голос мамы меняется в тональности, становится выше с нотками раздражения.
— А вот и нет, ты все еще готова слушать о своем хорошем Уварове?
— А как это связанно? — Мама рукой ищет стул, вижу, что дрожат ее руки, потому что моя отчаянная мама не понимает, как все это связанно.
— В начале сентября к нам в офис пожаловала женщина, она едва не хлопнулась в обморок, увидев меня. Стала называть Алей, что-то бормотать непонятное, потом показывать мне фотографию дочери. Больше десяти лет назад она погибла в день свадьбы, мама, а была она невестой Уварова.
Слезы отчаяния брызнули из глаз, а горло сковал спазм, который не дал больше ни слова выдавить из себя. Я больше ничего не видела и не слышала вокруг. Не знаю, как я не убилась, сбегаю из кухни в себе в спальню. Упала на кровать, уткнулась лицом в подушку, вновь переживая ту боль, которую пыталась заглушить долгие три с половиной месяца.
— Оля, Олечка, прости, детка, — очень издалека слышу голос мамы, а сама не могу прекратить рыдания, так горько на душе от того, что до сих пор не могу его забыть и выбросить из сердца, от того, что не могу проанализировать его поведение.
— Мам, я не буду об этом больше говорить. Это больно, понимаешь, осознать, что в тебе видели кого-то другого.
— Оля, посмотри на меня, — мама берет мою ладошку и нежно гладит, а от этого жеста мне еще хуже, жалость — меньшее, чтобы я хотела видеть. — Ты точно уверена, что Саша в тебе видел только ее?
— Ну, мам, мам!
Я вырываю руку из ее цепких пальцев и соскакиваю с кровати.
— Я хочу просто во всем разобраться, дочь, не нужно лишних нервов, вырванных волос. Просто расскажи все, как было.
Смотрю в ее бледное лицо и понимаю, что без откровенного разговора нам не прийти к чему-то общему, логическому. Да и если начала такой разговор, может мне станет легче от того, что с кем-то поговорю по душам. Мама в любом случае будет искать во всем рациональное зерно. Мне не привыкать, что она осмеливается поддавать критике мое поведение. Кто если не мама, видя проблему с другой стороны, подскажет, как действовать правильно. И я, возможно, что-то делала неправильно, только не замечала этого.
Наш разговор был очень сложным, продолжительным. И в какой-то момент я поняла, что мама не делает меня виноватой. Она как-то все время нежно поглаживала мою руку, а потом и вовсе сказала негромко, как бы делая выводы:
— Олечка, только твое сердце должно понять, что оно хочет. Если ты действительно не готова принять то, что с вами случилось, тогда оставь все в этом году, иди в новый год с высоко поднятой головой, глуши в себе эту любовь любыми способами, искореняй. Это очень сложно, но жить можно. В этой ситуации будет правильным только твое решение, я действительно не имею права говорить, что моя дочь зажралась, потому что это не так. Я чувствую твою боль, отчаяние. Поэтому решение только за тобой.
— Мам, я тебя люблю, — вновь слезы брызгают из глаз, и не только из моих.
47 глава
Александр
Вновь перед глазами появляется заветная надпись «Рябиновка». Я испытываю легкий дискомфорт, подъезжая к населенному пункту. И этому есть причина: вчера вечером мне пришло сообщение от Ирины Анатольевны в мессенджер. Наша переписка была непродолжительной и очень эмоциональной. Я понимаю Ирину, она ушла на сторону Оли, хотя до этого женщина пыталась любыми способами бороться с упрямством дочери, потому что знала о ее несносном характере, как никто другой. Разочарование. Именно оно сквозило в каждом предложении женщины. И я покорно принимал ее укоры, не зная как дальше оправдать себя. Оправдания нет, именно со стороны тех людей, которые смотрят на мой поступок. И именно вчера я полностью и безоговорочно принял свой провал во всем. Конец года тем и знаменателен, что каждый человек для себя пытается завершить любые начатые дела, закрыть все незавершенки и уйти в новый год налегке. Не скажу, что мне сейчас будет легко делать то, на что отчаянно решился. Я должен. Лишь увидев взгляд Оли, я окончательно смогу убедиться в том, что не нужен ей, что между нами огромная пропасть и будущего у нас нет и быть не может.
