Здесь я устанавливаю правила (СИ) - Бальс Лора
Демонстративно уходить, едва его увидев, было бы сейчас невежливо. И уж точно трусливо. Поэтому Инга осталась и постаралась сохранить на лице нейтрально-приветливое выражение.
— Мне очень жалко, — произнесла она, не зная, что ещё сказать. — Что всё складывается вот так… Правда, жалко. Феликс…
— Не нуждается в том, чтобы ты его оправдывала, я так думаю, — сухо оборвал Молотов.
— Наверное. И всё равно я сожалею, и если бы могла что-то изменить, сделала бы это. Конечно, если бы речь не шла о чём-то ещё более нечестном и неправильном, чем сейчас.
— Ничего, деточк… принцесса. Всё нормально. Жизнь за жизнь — обычный обмен. Доверие за доверие — хотелось бы сказать, но ко мне, очевидно, доверия никакого нет, условия показывают. Доверия нет, а нужда в услугах остаётся — интересный расклад, да, принцесса?
Неожиданная многоречивость начальника охраны ясно показывала, что того очень задело поведение Феликса. Пусть голос не изменился, и тон оставался по обыкновению хладнокровным, но Инга уже успела понять, что Молотову вообще не свойственно много говорить. Не заметить перемену было сложно.
— Я вас раздражаю? — осведомилась она вместо того чтобы продолжить неприятную обоим тему. — Почему вы не можете обращаться ко мне просто по имени?
Никогда раньше она не осмелилась бы задавать подобный вопрос кому бы то ни было. Но стремление подстраиваться под каждого, с кем приходится иметь дело, желание нравиться и заслужить симпатию других исчезло вместе с идиллическими представлениями о справедливости.
— Раздражаешь, — помолчав, признал Молотов. — Справедливости ради могу сказать, что ты лично тут почти ни при чём. Но твоё появление прибавило проблем, и чем дальше, тем больше. К слову, скажи мне, принцесса, ты сама решила ввязаться в войну, пойти к следователю? Нет-нет, — оборвал он, видя, что она готова возмутиться. — Я верю, что ты всегда была искренна в своих намерениях, как бы они ни менялись. Но, может, кто-то изначально навёл на мысль? Подкинул идею? Может, ты с кем-нибудь обсуждала смерть отца?
— Нет, — решительно опровергла Инга, потом задумалась, но снова покачала головой. — Нет. Сразу после смерти папы к нам приходил следователь, спрашивал о каких-то формальностях и сказал звонить, если вспомним что-нибудь важное… Наверное, так всегда делается. Я нашла бумаги и подумала, что стоит их показать… Я подумала, что узнала виновника, и захотела отомстить. Или добиться справедливости — наверное, в моём случае это одно и то же, так всё перемешалось. Вот и вся история… Это правда так. Если бы я могла помочь и на кого-то указать, я бы теперь уже это сделала.
— Допустим, — тускло проговорил начальник охраны.
— А вы… — решилась спросить Инга. — Вы что теперь намерены предпринять?
Молотов выдал ещё одну из своих непонятных ухмылок. Помолчал, так что Инга уже решила, что он вовсе не намерен продолжать общение, и наконец сказал:
— Второй такой потери он не переживёт. Двинется или пулю себе пустит. Без тебя, принцесса, всё решалось бы куда проще.
Прежде чем она успела спросить ещё о чём-то, начальник охраны вышел, оставив её наедине с лишь преумножившимися вопросами.
Известие о матери Молотова заставило задуматься о собственной семье. Инга с некоторым удивлением вспомнила, что последний раз разговаривала с мамой, когда убеждала ту, что уезжает за границу на пару месяцев. А ведь телефон уже давно возвращён в её распоряжение, так что ничто не мешает позвонить, узнать, как дела.
С неожиданным для самой себя волнением Инга набрала знакомый номер и, пока слушала длинные гудки, осознала, что не испытывает никакой радости от предстоящего общения. Скорее, неуверенность. Как бывает, когда хочешь с кем-то подружиться, но не знаешь, ответят тебе симпатией или пошлют к чёрту.
— Алло, — на удивление бодро раздалось на том конце.
— Привет, мам, — Инга приветливо улыбнулась, будто мать могла её видеть. — Извини, что давно не звонила, совсем закрутилась. Как ты там?
Вместо ответа мать вдруг захихикала — как-то по-девичьи, смущённо, немного виновато и весело.
— А что я… как обычно, — быстро и скомкано проговорила она. — Лучше расскажи, как у тебя. Как Франция, нравится? Познакомилась там с кем-нибудь?
— Я в Англии, мам, — коротко поправила Инга, вспоминая прошлую легенду.
— Уже в Англии! — восхитилась мать. — Надо же… Надолго? Ты у меня молодец, я всегда знала!..
— Не уже. С самого начала.
Воцарившееся неловкое молчание показало, что маму смутило замечание. Инга сразу пожалела о сказанном — зачем понадобилось ставить обеих в неудобное положение, если между ними всё давно ясно и нет повода ждать перемен? Зачем вообще понадобилось звонить? Чего она ждала, каких перемен?
— Надо же, — повторила мать, натянуто хохотнув. — Ты знаешь, я всегда их путала… Ну ладно, лучше расскажи, как у тебя там? Надолго ещё останешься?
— Не знаю. Наверное, не очень…
— Да? — тон неожиданно и резко похолодел. — Ну ты предупреди, когда соберёшься приезжать. Ты обратно думаешь, к нам в квартиру? Или смотри, дачка простаивает, а тебе, наверное, хочется пожить самостоятельно? Если что, я не против, ты знай…
— Конечно, мам. Давай мы потом поговорим и про дачу, и про квартиру. Когда я вернусь. Хорошо?
— Конечно, — эхом повторила мать. — Потом поговорим. Но ты звони, ладно?
— Разумеется, — выдавила Инга, прежде чем нажать отбой.
Глава 28
Он услышал конец разговора. Поникшие плечи Инги позволили догадаться и о том, что осталось за кадром. Закончив разговор, она осталась стоять у окна, только обхватила себя руками за плечи — жест человека, привыкшего искать утешение и поддержку только в себе самом. Одинокая, всеми покинутая девочка, которая по-настоящему никогда и не была ребёнком. Не имела возможности. Может, поэтому им сейчас так легко друг друга понимать, несмотря на разницу в годах? Тянущийся за каждым шлейф переживаний и потерь уравнивает?
Феликс подошёл, обнял со спины. Инга и тогда не обернулась, только тихо вздохнула и расслабленно откинула голову ему на плечо.
— С мамой говорила, — невесело поделилась она.
— Я так и понял. Не расстраивайся.
Сам понимал, что совет глупый. Если бы так просто было захотеть отбросить неприятные эмоции — и сделать это.
— Знаешь, давно не слышала у неё такого жизнерадостного голоса, — заметила Инга, похоже, вообще не заметив, что он что-то сказал. — Похоже, начинает новую жизнь. Только мне там по-старому нет места. Не хочет, чтобы я вообще возвращалась в квартиру. Мне кажется, у неё уже кто-то есть.
— Не удивительно. Вдова с четырёхкомнатной квартирой в центре города — хорошая партия. У неё есть шанс насладиться приятным обращением до следующего похода в ЗАГС.
Наверное, это прозвучало грубо. Но разве неприглядная правда может звучать иначе? И лучше, если Инга сразу станет смотреть на вещи здраво — меньше потом придётся огорчаться. Вдова Зеленцова явно не из тех, кого несчастье может подтолкнуть к положительным переменам.
Инга чуть отстранилась, чтобы повернуться и встретиться с ним взглядом.
— Не надо так говорить! — с неподдельным укором потребовала она. — Это моя мама! Знаешь, она по большому счёту неплохой человек. Просто несчастная. Может, у неё теперь всё сложится лучше.
— Посмотрим, — даже не стараясь скрыть скепсис, кивнул он. — Но ты лучше с оформлением наследства не затягивай. Как с основной проблемой разберёмся, займись разделом.
Он был бы совсем не против, если бы Инга вообще не захотела участвовать в делёжке. Пускай бы не трепала себе нервы — а что без этого не обойдётся, он не сомневался! — и оставила всё мамаше. А он бы дал ей всё, что нужно, и намного больше. Но о таком варианте и заговаривать нечего — Инга никогда по доброй воле не согласится зависеть от кого бы то ни было.
Инга горько усмехнулась.
— Абсурдно прозвучит, но я иногда боюсь того времени, когда всё решится. Сейчас нелегко, но мы справляемся вместе, и у нас, кажется, получился неплохой союз. А что я буду делать потом, ума не приложу.
