Люба, любовь и прочие неприятности (СИ) - Шайлина Ирина
Она куклу свою забрала, к груди прижала, задумалась.
— Если к бабушкам приезжать будем, то хорошо, — наконец откликнулась она. — И мне очень удобно, я когда вырасту, замуж выйду за младшего миллионера, так что пусть лучше рядом будет.
Я подавился воздухом, покашлял, маленькая ладошка любезно постучала мне по спине.
— Он тебя лет на пятнадцать, а то и семнадцать старше, — осторожно заметил я. — Когда ты вырастешь он уже старый будет.
— Ну и ладно, — пожала плечами она. — Зато красивый.
— Только маме тогда не говори, — предупредил я.
Она кивнула и собрав ворох кукол утащила их в дом. А я навстречу Любке поднялся, как и думал, розовая, румяная, горячая… только руки распускать нельзя, хотя, если самую капельку… Только её к себе потянул за поясок от платья, как застучала по полу клюка, причём я отлично знаю, что бабушка без неё может бегать, это так, средство устрашения.
— Ужинать, — раздалось из дома.
— Сейчас, бабуль.
Я Любку в сторону потянул — погуляем. Звёзд, конечно, ещё не видно, но может ещё вылезут…
— Мы куда? — удивилась она.
— Подальше от дуэньи.
Однако моралистка Люба согласилась гулять только по задам, мотивируя тем, что она женатая женщина, точнее, я замужний мужик. Или наоборот.
— Я должен сказать тебе что-то важное, — торжественно начал я.
— Ты замуж меня зовёшь! — округлила глаза Любка.
Я вздохнул — перебила.
— Женщина, ты разведись сначала…
Любка ткнула меня локтем в бок, весьма чувствительно, и изобразила обиду. И дальше пошла, я за ней. Идём, красота, с одной стороны картофельные огороды, с другой летние коровники, там едва различимые в темноте коровы лениво гоняют хвостами мошкару. Романтика.
— До того, как ты меня перебила, я хотел сказать, что хочу с вами быть, с тобой и Маринкой.
— Ты запомнил её имя! — восхитилась Любка и даже руки к груди прижала.
— Вообще то я пытаюсь серьёзно! — обиделся я. — А ты не даёшь! Я хочу сказать, что больше никуда тебя не отпущу. А ещё… я с отцом говорил. И насчёт колхоза, и насчёт брата оболтуса. Я поступил неправильно, бросив отца практически без правой руки. Мы решили, что сначала я натаскаю младшего, уже начал… Это на несколько лет, Люб.
— А колхоз?
— Я уже нашёл толкового управляющего, можно сказать — украл. Он сможет приступить через месяц. Мы подберём отличную команду, бросать свое начинание не буду, но жить здесь не смогу, по крайней мере, не все время.
— А я?
— Господи, к этому я и веду. Я уеду, ты соберёшь вещи, хотя бросай все тут, ребёнка в охапку и со мной.
— Всё за меня решил, да?
Развернулась и обратно пошла, домой. Я чувствую — психану сейчас. И понимаю одновременно, что психовать никак нельзя. Надо мягче. Я уже пер напролом десять лет назад, и что из этого вышло? Пнул со злости какой-то камень, не рассчитал, ушиб мизинец на ноге, выматерился. Господи, да у неё дочка рассудительнее мамаши, уже мужа присмотрела! Хотя уж это наверное потому, что Славка от Марины в развитии не далеко ушёл, а уж после первого класса она его точно обгонит.
— И вообще тебя тут никто не любит! — крикнул я, баюкая раненый палец. — А я между прочим, люблю! И тогда любил, не вредничала бы, уже штук пять детей бы нашлепали. Остановись немедленно и меня слушай! Куда ты?
Она остановилась и медленно обернулась. Выражения лица не видно, темно, блядь.
— Виталик меня любит, — высказала она. — А ещё мама с бабушкой.
Я зааплодировал, потом понял, что перегибаю палку, и прихрамывая бросился её догонять.
— Я не хотел так сказать… Просто имей ввиду, если ты не согласишься, я тебя выкраду и затрахаю вусмерть. Залюблю, точнее.
— Ага.
И идёт себе, как ни в чем ни бывало, я рядышком хромаю, стараясь не отстать. Сейчас спрячется под охраной и каюк, мимо бабки не пройдёшь, если только опять службу безопасности папину напрягать, и то не факт, что пробьются.
— И что будем делать? — растерянно спросил я.
— Вещи собирать, — спокойно сказала она. — Только имей ввиду, пятерых рожать не буду, я тебе не инкубатор. Максимум двух, и то, тебе придётся очень хорошо себя вести.
И ушла. Я стою, темно, мошкаре надоели коровы, она вся перекинулась на меня, я отмахиваюсь и улыбаюсь глупо. А в голове ещё миллион доводов, что сказать упрямой, чтобы согласилась, и параллельно думаю, что я уже знаю, где окно бабушки, значит в этот раз нужно ломиться в другое. И тут до меня дошло — она согласилась! Она со мной поедет, будет спать рядом со мной в постели, может даже родит мне детей. Бинго! Но уж если я что и извлёк из жизни после пятнадцати лет варки в большом бизнесе, так это то, что никогда не нужно останавливаться на достигнутом. Уговорил Любку, пойду ещё её бабушку уговорю, чтобы отпустила на ночь пораспутничать. В конце концов, я же герой, а героев все любят.
Эпилог.
Сегодня у меня свидание. Я немного волнуюсь. Новые туфли натирают пальцы, но я скорее проковыляю в них десять километров, чем признаюсь. Потому, что красивые. И туфли красивые, и я красивая. Иду мимо витрин, и на свое отражение любуюсь — сама себе нравлюсь. И мужикам, кстати, тоже, по пути к ресторану пришлось отбить несколько попыток познакомиться. Перед рестораном остановилась. Все же… волнуюсь страшно. Вошла, услужливый метрдотель проводил меня к столику. К роскоши привыкнуть для меня очень сложно, я часто теряюсь, мне тяжело принимать чужую, хорошо оплаченную заботу. На стол легло меню в тяжёлом кожаном переплёте, но я не спешу его открывать. Я жду и предаюсь тому, что сегодня у меня получается лучше всего — нервничаю. А он опоздал, катастрофически просто — на восемь минут!
— Жуткие пробки, — сказал он и плюхнулся на сиденье, предварительно крепко чмокнув меня в губы. — Застрял. Как там обезьянка?
— Слава повёз её на какой-то концерт, надеюсь, детский.
Привязанность моего ребёнка к этому великовозрастному балбесу поражает. Причём относится она к нему покровительственно, терпеливо, словно к ребёнку. Хотя в чем-то она права — Марк пусть и засунул его в костюм и галстук, взрослее Славка не стал.
— Погода отличная, — пробормотал Хабаров отстегивая запонки. — Как думаешь, сколько наши кукурузы собрали? Надо позвонить, как раз сегодня должны были закончить…
У меня терпение лопнуло.
— Хабаров! — зазвенел мой голос, а в такт ему и дорогие хрустальные приборы на столе. — Хватит ломать комедию!
Я значит, как порядочная, развелась на сорок минут раньше него и сразу же, вот прям сразу позвонила, а он ломается, как девочка! Я начинаю звереть, вот сейчас, как трахну ему по голове этой блестящей штукой, назначения которой не знаю, посмотрим, понравится ли. А этот гад, совершенно собой довольный, швырнул на стол дорогущие запонки и с удовольствием рассмеялся.
— Официант! Шампанского! — театральной воскликнул он. Золотистая жидкость забулькала сотнями пузырьков в бокалах, Хабаров поднял свой и провозгласил. — За разводы!
Мы чокнулись и выпили. Шампанское кислое и одновременно сладкое, щекочет небо и сразу ударяет в голову. А в ней — тысячи пьяных, счастливых мыслей разом. Все — о хорошем, это непременно.
— Теперь можно наконец-то законно потрахаться, — заметил Хабаров и залпом допил бокал. — Я так устал прелюбодействовать, этот грех давил мне на душу невыносимым грузом.
Я глаза закатила — кому чего, а Марк о своём, это человек, которому никогда не надоест заниматься сексом. Хотя он отмечает, что это только со мной так, ведь ему нужно целых десять впустую потерянных лет наверстать. И надо сказать он очень старается, я стала опасаться, что при такой активной сексуальной жизни залечу ещё до нового года, как не берегись. С этой мыслью я ещё глоток шампанского сделала — нужно пить, пока есть такая возможность. Сижу и им любуюсь. Вспомнила про Лешку — виделась с ним в суде сегодня. Даже не верится, что когда-то с такой же любовью на него смотрела, как на Хабарова сейчас. Хабаров кстати, настаивал на полном лишении Лешки родительских прав, а мне жалко его стало. В итоге договорились, что встречи возможны, но только по предварительному сговору и если ребёнок согласен. А алименты Хабаров велел трубочкой свернуть и в жопу ему засунуть. А от удочерения отказалась сама Маринка, я так и не поняла почему, да и смотрела она донельзя загадочно. Восьми лет человеку нет, а столько тайн…
