Наталья Светлова - Научиться дышать
Каждое слово о ней. Резало и кололо. Глупость и душевная бедность — это о ней. О богатой девочке с нищей душой.
— Жизнь — это не какая-то сложная штука. Не кубик Рубика точно, — продолжила Карина, используя момент для удобрения почвы души подруги, пока та была к этому более всего восприимчива. — Это вопрос твоего мировоззрения. Кто-то видит только дождь и лужи, а солнца и радуги не замечает. Кто-то видит только бедняка-художника в метро в потертой, выношенной одежде, а его великолепных картин не запоминает даже. Выбор только твой: смотреть вниз, себе под ноги, но идти всегда ровно, обходя каждый камушек; или же идти, высоко задрав голову и смотря на бескрайнее небо, порой спотыкаясь и падая, но видя яркие, сияющие звезды.
Они были почти ровесницами, но как же она, Вересова, отстала от своей подруги в развитии…
— Зачем ты соврала о Ване? Это было лишним.
— Не знаю, я тогда не думала головой. Только этими династическими устоями и традициями. Как бы не опустить планку, не показать свою несостоятельность. — Ирина вздохнула и закрыла лицо руками. — Так обидела его. Господи, он был прав, назвав меня дурой.
— Да он у тебя ангелок, — издала смешок Карина. — Другой на его месте еще бы тебя за волосы оттаскал. Мужики бывают придурками.
— Бабы, как ты видишь, тоже, — насупившись, ответила девушка. — Теперь не знаю, вернуться к нему или нет. Не получается у нас ничего.
— Ты не даешь этому чему-то получиться. Научись слышать своего мужчину, думать о нем, а не только о себе. Научись жить в мире, где есть не только ты. Убив эгоизм, ты дашь жизнь кое-чему новому и прекрасному внутри себя.
— Думаешь, я смогу научиться жить по новой? С Ваней мне не светят поездки на Бали и дорогие рестораны.
— А они тебе так нужны? Прекращай. Ты за свою жизнь уже полмира объездила и отобедала во многих крутых местах. Надо и меру знать, а то будет передозировка роскоши и богатства. А такого Вани у тебя еще не было. И вообще, Ир, твоя мать выгнала тебя из отчего дома и безапелляционно закрыла его двери. А твой Волков даже после вашей ссоры в ресторане позволил тебе при желании вернуться.
— Он тот еще Волчара, — горделиво усмехнулась Ирина. — И ты во всем права.
— Ирка, надо рисковать. Точно тебе говорю: надо. Жизнь – тот еще риск. И в шампанском в итоге купаются кто? Смелые.
Слишком много всего сказано. Услышано. Принято к сведению. Нужно взломать рамки этого раболепства перед светским обществом. Сломать себя, по косточке, пошагово, но сломать. За окном клочья перистых облаков наперегонки носились по небу. Такие же сновали сейчас по темному простору души Вересовой.
Это вопрос отношения. Либо видеть дождь, либо радугу…
***
Волков пинал дома балду, выражаясь образно. Он ненавидел выходные. Теперь. Дни, бывшие раньше днями отдыха от тяжелых трудовых будней, стали днями инерции и ничегонеделания.
Скоро новогодние праздники, а значит – куча выходных в спортивной школе. Другой работы нет, и, видимо, благодаря Вересовой-старшей, и не будет. Семейка эта… Угораздило же его вообще так вляпаться!
Это все неудачное или, иными словами, судьбоносное стечение обстоятельств. Простой он тогда, когда ехал в первый раз на собеседование, чуть дольше в пробке, Иру бы уже отвезла домой сестра. Они бы не встретились. Он бы все так же опоздал на встречу, но хотя бы не началась эта заведомо провальная история «любви». Вся наша жизнь состоит из маленьких шагов, ходов домино, так что мы никогда не знаем, что нам готовит судьба. Переставь фишки — и твоя судьба накренится, точно корабль в шторм, возьмет новый курс. Или все же наша судьба — это плод только наших решений и ошибок?..
Позвонили в дверь. Вялости Волкова дали пинка под зад, и он побрел открывать. Что там на этот раз: картошку продают или проповедуют новую религию?
— Привет, — тихо поздоровалась Ирина, неспокойно переминаясь с ноги на ногу. — Можно войти?
— Конечно.
Он пропустил ее и, закрыв дверь, пошел следом в комнату. Что-то в образе роковой красотки было сегодня не так. Будто бы сделали копию с шикарной Ирины Вересовой и раскрасили ее в черно-белые тона, смахнув легким движением руки пафос и спесь.
— Ты странно выглядишь. Не могу только понять, что не так, — задумчиво произнес Иван, всерьез взявшись за эту головоломку.
— На мне нет блузки за тридцать тысяч, только румяна за пять, — деланно равнодушно пожала плечами она. — Хуже выгляжу без дорогих тряпок, да?
Она старалась говорить естественно, полушутя, словно ей все равно, что он скажет, она и так самодостаточна в своем мнении о себе. Но его не проведешь. Он видел душевные метания, страх, боязнь быть «голым королем», когда карты открыты и не спрячешься за лоском и фальшивым блеском ценников и брендов.
— Наконец-то ты поняла, что это всего лишь тряпки, — ответил Волков и откинулся головой на диван, разглядывая девушку из-под полуопущенных век. — И цена не имеет значения. Люди возводят вещи в культ, приносят им жертвы, как богам. Еда, одежда, устройства — все это стало нашей новой языческой верой.
Пока он говорил, его голову мучил довольно прозаичный вопрос: «Что такое симпатия и откуда она берется?» Он долгое время жил с Лилей, делил с ней быт и бюджет, секса с ней у него было во много раз больше, чем с Ирой. Но в который раз он подставляет голову под взбесившуюся катану именно ради Вересовой. Дело явно не в сексе, а в чем-то большем. Необъяснимом, но тем не менее остающемся фактом.
— Ты прав, поэтому вот, — голос Ирины дрожал, как если бы чьи-то неумелые пальцы тянули за гитарную струну. Она подала ему конверт. — Это почти вся сумма, которую я потратила на одежду. Пришлось купить такие простые вещи в каком-то магазине… Но это недорого.
— Деньги? — глаза Ивана распахнулись, в удивлении смотря на содержимое конверта. — Но зачем? И как? Такие дорогие вещи можно просто вернуть в магазин?
— На ремонт нашей квартиры. Если ты не против, конечно, делать его со мной.
Она сказала это так тихо, что даже мушка в более теплое время года не услышала бы ее. Девушка внимательно изучала линии на своих ладонях, как гадалка, пытаясь вычитать за эти несколько болезненных минут его молчания свою судьбу. Волков не смотрел на деньги, ему хватило беглого взгляда на них. Все его внимание было устремлено на Ирину. В ее одежде преобладают темные, пасмурные тона. Волосы собраны в высокий хвост. Лицо не пестрит всеми цветами и текстурами. Такой же она приходила к нему, когда еще была прикована к коляске, после той вечеринки, где обидела Лилию. Судьба циклична.
— Почему ты не выносишь уроки из злоключений, которые с тобой случаются, Ира? — спросил он, чем озадачил ее.
