Мама знает лучше - Ария Тес
Я встаю.
Не собираюсь задерживаться, но какой же кайф. Этот маленький жест совершенно точно дал понять окружающим, кто замешан в самом, наверно, громком аресте столетия.
Кладу на стол деньги за воду, сама смотрю в глаза Антонине Суковне. Даю понять: игра началась, дорогая свекровка. Ну, или в вашем случае, игры кончились.
Вот так взрывают бомбы.
И вот так они максимально сносят все подпоры такого хрупкого, идеального мира.
«Разговор»
Аури
Мы со Львом выходим в тот момент, когда Давида грузят в машину. Я вижу его наглую и холеную рожу через окно, и да, получаю садистское удовольствие. Потому что рожа-то потекла хотя бы немного: страх. На ней отпечатался ужас. И пусть всего на мгновение (пока), но то мгновение бесценно.
Невидящим, замыленным взглядом он смотрит на меня и пару раз моргает, чтобы вернуть фокус, а я беру и выставляю средний палец. С улыбкой.
Знаю-знаю-знаю. Нельзя бить лежачего и все такое, однако мне, если честно, снова насрать. Всех этих людей даже с животными сравнивать не хочется. Животных боюсь оскорбить.
Так что, в задницу все ориентиры! Сегодня и до конца моей мести — это будет серая мораль, как она есть. И я уверена, что никогда об этом не пожалею.
Хмыкаю и перевожу взгляд на Льва, когда машина трогается. Он за мной наблюдает с улыбкой, покручивая языком сигарету, потом зажигает ее и выдыхает дым со смешком.
— Злая ты баба, Аурелия. Мажорчику пятнашка светит, а ты…
Тихо цыкаю, бросаю на него взгляд, но отвечать на это смысла не вижу. Указываю подбородком на его машину.
— Подкинешь?
— Да, прыгай.
Медленно идем по направлению к тачке. Лев молчит. А я не могу.
— Какие новости?
Слышу еще один тихий смешок, который звучит вместе с запахом дыма.
— Хорошие. Все, кого ты предоставила — подтвердили контакт с этим вашим Давидом.
Это же просто отлично! Но тут же, заметив мою улыбку, Лев спешит ее отрезать.
— Аури, нет. Не радуйся слишком быстро. Только четверо из семи пойдут в суд и дадут там показания.
— Что?! Почему?!
Он отвечает одним взглядом. Ну, да. Хорошо. Понимаю.
Киваю пару раз и хмурюсь.
— Боятся?
— Кто боится, кто не хочет позора. Ты сама должна понимать. Изнасилование — это одна из самых конченых статей. Женщины часто гасят в себе то, что с ними случилось. Не только потому, что страшно…
— Но и потому что стыдно.
— Точно, — он вздыхает, потирает лицо крупной ладонью и вдруг фыркает, — Блядь, кто бы знал, как я ненавижу этих обрыганов. Больше всего, клянусь! Даже на убийц так не реагирую, как на эту грязь. Была б моя воля… ай, ладно. Думаю, сама понимаешь.
Понимаю.
Решаю не продолжать эту отвратительную тему, от которой у любого нормального человека по спине мурашки забегают.
— Его не отпустят?
Лев усмехается.
— После того как от генерала Самойлова пришло особое распоряжение? Абсолютно исключено. Этому ублюдку не помогут даже бабки.
— А у него их нет.
Резко переведя взгляд на меня, Лев выгибает брови, а я жму плечами и открываю дверь его машины.
— Я их украла.
Сажусь в тачку, за ее пределами раздается удивленный смешок. Через мгновение я слышу, как Лев отбрасывает бычок и залезает следом.
— Я сделаю вид, что этого не слышал.
Хмыкаю и жму плечами.
— Даже если вдруг тебе ударит моча не в то полушарие, без вариантов. Я не оставляю следов.
В тишине Лев заводит машину и сдает назад. Я же смотрю на ресторан, откуда как раз выбегает Леша.
Как в плохом фильме, мы встречаемся взглядами.
Как в отличной реальности, я фыркаю и прерываю этот контакт первой, повернув голову, гордо задрав нос и расправив плечи.
Надеюсь, ты не думаешь, что это конец. Урод.
— Могу задать вопрос?
— Да, — просто соглашаюсь я, а потом указываю вперед.
Лева кивает пару раз и проезжает первый перекресток.
— Я знаю, что ты трудоголик, особенно если надо. Но…Аури, ты собрала огромное досье всего за пару дней. Разработала план. И…кстати, почему так?
— Потому что.
— Хм, допустим.
— Это твой вопрос?
— Что они сделали тебе? — бросаю на него взгляд, — Не делай из меня дурака только, хорошо? Ты привлекла Григория Олеговича. Ты нашла всех девчонок. Ты составила план. Это похоже на месть, Марсо.
Молчу.
Не знаю, хочу ли рассказывать? Посвящать его в мерзкие тайны своего прошлого?
— Я мог бы сам засунуть жало и все выяснить, но мы друзья, Аури. Поэтому я спрашиваю глаза в глаза, а не поступаю как крыса.
Знаю, но все равно…
— Ладно, не хочешь…
— Он — мой бывший муж.
Короткая пауза.
— Кто? Давид?
— Фу! Нет!
— А кто тогда?
— Быков. Алексей Алексеевич Быков.
— Сын…
— Да.
Снова пауза.
— Он…отец Светика? — спрашивает он, а мои губы искажает кривая ухмылка.
— Да. И он никогда об этом не узнает.
В салоне повисает пауза. Я указываю дорогу — и все. Лев ничего не отвечает. Знаю, о чем он думает. У Льва тоже была жена. У них тоже есть ребенок. И тоже был развод. Расстались они плохо, и Вика до сих пор вставляет палки в колеса их общения с сыном.
Понимаю.
Я реально понимаю, что крутится в голове у Левы, поэтому резко перевожу взгляд и чеканю.
— Нет, я не наказываю его за то, что он со мной расстался. Это за то, как он это сделал. За предательство. За то, что он не защитил меня, хотя был моим мужем и был обязан это делать!
— Я… ничего не сказал, — Лев слабо улыбается и притормаживает рядом с моей машиной, — Просто…
— Я знаю, о чем ты подумал.
— Что это жестоко?
— Именно. Но это не так. Он не заслужил быть отцом моего сына. Он просто донор спермы.
Лев переводит на меня серьезный взгляд, и я, конечно, догадываюсь, что ему уже приходилось такое слышать. Скорее всего. Но он просто не понимает.
— Ты не понимаешь, — подвожу итог, Лев
