Капо - Пайпер Стоун
Чёрт.
Небо.
Цветы.
Собаки.
Всё, что угодно, лишь бы выбросить его из головы.
Цветовая гамма была великолепна, цветы и кустарники, цветущие во внутреннем дворике и на террасе у бассейна, скрывали реальность того, с чем мы столкнулись и будем продолжать сталкиваться. Я понятия не имела, что и думать, за исключением того, что я не была недовольна тем фактом, что Куинс уволил меня. Моя жизнь в Лос-Анджелесе устарела. Хотя Новый Орлеан ни в коем случае не был маленьким городом, в нём было больше от моей причудливой индивидуальности, темноты и волнения городской ночной жизни, древних культур и восхитительно непосредственных людей — именно то, в чём нуждалась моя душа.
Может быть, я могла бы работать со своим отцом. Или открыть свой некоммерческий бизнес.
Скулёж Сэйди за моей спиной напомнил мне, что она являлась важной частью жизни Франсуа.
— Иди сюда, девочка. Папа скоро будет дома. — Я присела на корточки и потрепала её за ушами. — Ты видишь, как красиво на улице? Надеюсь, скоро мы сможем там бегать и играть. Ловить мячи и фрисби. Я заметила, что твой папа, должно быть, очень сильно тебя любит. У тебя много-много игрушек.
Так и было. По меньшей мере четыре или пять дюжин из них были разбросаны в разных местах по всему дому и лежали в коробках с игрушками, а также рядом с каждой из полудюжины мягких кроватей.
Что я там слышала раньше? О характере человека можно многое сказать по тому, как он обращается с животными? Гавкнув один раз Сэйди, начала облизывать моё лицо, заставив меня рассмеяться так, как я уже давно не смеялась.
— Ты такая умненькая, малышка, да? — теперь я перешла на детский лепет. Смех продолжался, как и поцелуи пушистого щенка, последний из которых был настолько сильным, что я упала с корточек на задницу и захихикала, как маленькая девочка.
— Ты такая естественная. — Глубокий голос срезонировал во всём моём теле, проникая прямо в самое сердце. Как могли несколько слов, сказанных этим мужчиной своим сильным, сочным баритоном, оказывать на меня такое сильное воздействие? Дрожь усилилась, даже пальцы покалывало. Правда заключалась в том, что я была счастлива, испытывая облегчение от того, что он вернулся домой.
Дом.
Мне пришлось напомнить себе, что это не мой дом, но я чувствовала себя здесь более комфортно, чем в доме моего отца. Почему, во имя всего святого, это было так?
Я попыталась выглянуть из-за Сэйди, но она и не думала отвлекаться, требуя всего моего внимания, положив лапы мне на плечи. Я позволила ей повалить меня на пол. Теперь она стояла надо мной, тяжело дыша и извиваясь, прижимая меня к полу, словно говоря: «Смотри, что я поймала, папа». И по какой-то безумной причине я нисколько не возражала.
Франсуа подошёл ближе, держа руки в карманах, и посмотрел на меня сверху вниз с явным удивлением на лице.
— Теперь я знаю, как не дать тебе сбежать.
— Ты всё ещё думаешь, что я попытаюсь сбежать?
— О, я бы ни за что не упустил тебя, прекрасная куколка. Сэйди, девочка. Ты не могла бы дать нам с мисс Делани пару минут? — он погладил её по голове, и Сэйди замахала хвостом туда-сюда, в последний раз лизнув меня по всей длине лица, прежде чем умчаться прочь. Франсуа протянул руку, приподняв одну бровь, и помог мне подняться на ноги, приложив достаточно силы, чтобы я прижалась к нему.
Чёрт бы побрал этого мужчину. Его запах. Его сжатые челюсти с восхитительной тёмной щетиной, покрывающей их. Я хотела провести по ним пальцами, наслаждаясь этими ощущениями. Я почувствовала дополнительный взрывной жар и сделала всё, что было в моих силах, чтобы заставить свой разум собраться с мыслями.
Он усмехнулся, как будто точно знал, о чём я думаю.
— Ты скучала по мне, милашка?
— Спросил паук муху.
— Возможно.
Когда Франсуа начал отворачиваться, я остановила его, заметив что-то на его лице.
— Ты ранен? Что-то случилось? — он заметил настойчивость в моём голосе и, казалось, удивился этому.
Затем он взял меня за руку и поднёс мои пальцы к своим губам.
— Мне не больно, милая belle poupée (прим. с фр. — красивая куколка).
— Тогда что у тебя на лице? — я знала ответ. Это была засохшая кровь. Назвать меня красивой куколкой по-французски не собьёт меня с темы. Он не мог осыпать меня комплиментами и ожидать, что я перестану задавать вопросов.
— Не спрашивай о моём мире, Делани. Тебе не понравятся ответы.
— Похоже, теперь я часть твоего мира.
Франсуа несколько раз провёл костяшками моих пальцев по своим губам, и я вздрогнула.
— Ты права, но только в некоторой степени. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы добыть информацию.
— Значит ли это, что ты что-то узнал?
— Достаточно, чтобы понять, что мне не нравится то, что происходит. Я также понял, что то, через что тебе пришлось пройти в Лос-Анджелесе, скорее всего, из-за моего мира.
На его одежде тоже была кровь. Я отдёрнула руку, стараясь не ужасаться. Он спасает мне жизнь. Я знала это. Почувствовала это. И всё же ужас охватил меня, когда я увидела, что вся его одежда забрызгана кровью, это означает, что он причинил вред другому человеку. Или даже хуже.
— Ты убил кого-то, — сказала я скорее мимоходом, чем это сделал бы нормальный человек. Возможно, я была частично невосприимчива к информации о его образе жизни. Насилие. Дикость. Кровавый спорт. Как бы он это ни называл, некоторые из его наказаний заканчивались убийством.
Франсуа не спеша положил оружие на кофейный столик рядом с моим вином, затем снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку дивана. Хотя на нём не было галстука, его накрахмаленная тёмно-синяя рубашка всё равно выглядела слишком официально рядом с футболкой и шортами, которые я носила весь день. Всегда присутствовало противоречие в том, кем мы были как люди.
Я любила жизнь.
Ему было наплевать на смерть.
Кровь и запекшаяся кровь — его методы игры. Моими были макияж, кожа и кружева.
В наших мирах и наших характерах было слишком много различий.
Но наблюдать за тем, как
