Горечь и мед - Вера Рэйдж
— Помню. — он рассмеялся. — Как такое можно забыть?
На улице оказалось чересчур людно для этого времени. Пока мы шли по темным дворам, освещенным тусклым желтым светом фонарей, нам встретилось много компаний. Все счастливые. Радостные. Держали в руках горящие бенгальские огни и смеялись. Я обожала Новый год именно за это. Ощущение праздника. Он всегда врывался в душу снежным вихрем, даря волшебство. Ты можешь чувствовать его. Выйдешь на улицу и случайные прохожие поздравляют тебя с праздником. Желают счастливого Нового года. Ни в этот ли день случаются чудеса?
— Можно я останусь у тебя на пару дней? Пока не вернется отец. Не хочу спровоцировать мать на дальнейший скандал. Лучше пусть остынет. — произнес он слегка грустным тоном. Внезапно стало стыдно, что именно из-за меня Фил поссорился с матерью.
— Конечно, — ответила я. — Вообще-то я планировала, что так и будет. — Я подмигнула ему, хотя на самом деле такого плана у меня в голове не строилось.
До моего дома мы дошли быстро. Даже встретили несколько одноклассников, которые только шли на вечеринку к Вадиму. Поднявшись ко мне в квартиру, я внезапно осознала, как здесь тихо. Когда дома отец, есть хоть какое-то ощущение жизни. А когда я одна — пустота. Когда я ступила босыми ногами на холодный пол я еще больше почувствовала, как дома может быть одиноко. Присутствие Фила рядом грело не только мое тело. Оно грело душу.
Мы быстро скинули верхнюю одежду на вешалку и отнесли вещи в мою комнату. Я включила тусклую лампу на письменном столе. Не хотела портить атмосферу. Я и он совсем одни в моей квартире. Не об этом ли я частенько думала последние сутки? Филипп кинул спортивную сумку на стул. Я развернулась в его сторону, опершись о стол.
— Персик, закрой глаза. — проговорил Фил слишком сладко, чтобы я начала возмущаться и спорить.
Я подчинилась. Невольно мой рот растянулся в улыбке. Услышала, как Филипп зашуршал в сумке. В предвкушении я машинально начала покусывать нижнюю губу.
— Открывай, — прошептал он. Я раскрыла глаза. Филипп держал в руках маленькую синюю коробочку, завязанную серебряной ленточкой. — Это тебе. Я заметил, что тебе оно понравилось.
Я подошла ближе и забрала коробочку из его рук. Развязала ленту и откинула ее в сторону. Коробочка на магните. Я быстро открыла верхнюю крышку. На мягкой синей подушечке на меня смотрело то самое серебряное кольцо с треугольным камнем гранатом. То самое, которое так привлекло в ювелирном магазине. От удивления у меня раскрылся рот, а потом в глазах начали собираться слезы. Невольно. Искренне. Я потянулась к Филу, чтобы обнять.
— Спасибо большое, — прошептала я. — Оно мне очень нравится.
— Надевай. — весело произнес он, будто не замечая, что я вот-вот разревусь от счастья.
Я вытащила кольцо и примерила его на средний палец. Оно пришлось как раз. Именно на этом пальце я и представляла его, когда впервые увидела в магазине. Мое сердце переполняли эмоции. Это был первый подарок, который мне сделал молодой человек. Парень. Я утерла слезу тыльной стороной ладони и тяжело выдохнула.
— Ты чего? — Фил внезапно приблизился и взял мое лицо в свои холодные ладони. — Тебе не нравится?
— Что ты, — у меня даже вырвался смешок, — мне очень нравится! Просто я никогда не получала таких приятных сердцу подарков. — Я прислонилась щекой к его руке.
Филипп притянул меня к себе и обнял. Я уткнулась лицом в его грудь и вдохнула любимый аромат бергамота и корицы.
— Какая ты у меня нежная. Такое сокровище. — шептал он мне на ухо, все больше зарываясь лицом в мои волосы. — Знаешь, а ты ведь понравилась мне еще в тот момент, когда я увидел тебя в коридоре посреди урока. — ладонью Филипп гладил меня по волосам. Я закрыла глаза и растворялась в нем и его словах. Слышала, как быстро стучит его сердце. — Ты казалась такой хрупкой. Захотелось защитить тебя от всего мира. От всего плохого, что происходило с тобой в тот момент. Я знал, что ты переживала. Но мне все равно, что говорили другие. Было тогда и сейчас. И я не жалею о том, что сделал с этим уродом. Ни одной секунды. — Филипп сделал паузу, явно сомневаясь, стоило ли говорить об этом. Затем продолжил. — Потом ты все больше открывалась. Даже в какой-то степени дерзила, что еще больше подстегивало меня. — Он издал короткий смешок. — Я задался целью выяснить, какая же ты настоящая. И теперь я вижу. — Фил аккуратно отодвинул меня за плечи, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Посмотрел прямо в глаза. — Я люблю тебя, Ева Яковлева. Люблю тебя целиком и полностью со всеми твоими шрамами. Со всей твоей болью. Люблю тебя до такой степени, что иногда забываю обо всем мире, когда нахожусь рядом с тобой. Дышать забываю. Ты как прекрасный мотылек, а я боюсь тебя спугнуть. Я никогда не обижу тебя. И никогда не буду держать. Если ты когда-нибудь захочешь уйти — я поддержу твое решение, сколько бы боли оно не принесло. Но знай, я буду на твоей стороне. Сейчас и всегда.
У меня перехватило дыхание. Фил говорил о своей любви ко мне так проникновенно. Так чувственно. Честно. Это признание пьянило в сто раз сильнее любого алкоголя. Я как завороженная смотрела в его глаза. Боялась даже моргнуть, чтобы не спугнуть этот потрясающий, неповторимый момент.
— И я люблю тебя, Филипп Удельников. — только и смогла что ответить я, глядя в его чистые серые глаза. — И я люблю тебя. — я приподнялась на мысочках и прильнула к его мягким губам, даря сладостный поцелуй.
И искра, пронзившая тело в этот момент, сулила пожар, что сожжет меня дотла.
Его крепкая рука обхватила меня сзади. Филипп не стал долго задерживаться на талии. Руки Фила проникли под юбку платья. Он сжал мои ягодицы и притянул ближе к себе. Как удачно я решила надеть чулки этой ночью. Животом наткнулась на твердый бугорок прямо перед собой. Мы тяжело дышали. Хватали ртом воздух, растворялись в дурнящем поцелуе. Он резко вытащил руки из-под юбки и нащупал молнию платья на спине, задев холодными пальцами шею. Фил, продолжая целовать меня в губы, потянул за бегунок вниз. Платье соскользнуло с меня на пол, представив взору черное кружевное белье и те самые чулки на подвязках. Я потянулась к вороту его рубашки, расстегивая пуговицы. Одну за другой, пока мне не открылся его торс. Филипп сам высвободился из рубашки, оставшись только в штанах. Мы на
