Татьяна Тронина - Золотая женщина
– Погоди! – отмахнулась Вика. – Значит, Егор и Никита уехали с каким-то мордатым мужиком, а куда – неизвестно?
– Ну да, а я тебе о чем толкую! – рассердилась Варя. – Так вот, давеча заявляю ему: «Мать мне голову оторвет, ежели я ей в подоле…»
Из окна выглянула Варькина мать – мрачнее тучи, голова повязана платком. Увидела Вику за забором, закричала пронзительно:
– Вик, ты видела дуру? Они, значит, с Егоркой шуры-муры эти… А мать расхлебывай! Тьфу! – Она плюнула и захлопнула окно.
– Чего это она? – опешила Вика.
– Бабкой не хочет становиться – вот чего! – плачущим голосом произнесла Варя.
– А-а… – улыбнулась Вика. Несмотря на неопределенность происходящего, эта новость не могла не радовать.
– Чего лыбишься-то? – уже в голос зарыдала Варя. – Помогла бы мне, как докторша…
– В каком смысле?
– В каком, в каком…
– Дура ты, Варька! – рассердилась Вика. – Рожай!
– Вик, а ты мамашу мою видела?! Родишь с ней! Слушай, Вик… – неуверенно пробормотала Варя. – А я правда, это… в положении?
Вика вытянула через забор руку, провела вдоль Варькиного живота на расстоянии.
Ослепительный, слегка пульсирующий сгусток внизу живота, еще совсем маленький, цвета розового золота.
– Да, – тихо сказала Вика.
– Ой ты, господи… Значит, точно! – заскулила Варя. – Слышь, а кто – мальчик, девочка?
– Не знаю. Вижу только, что есть. И цвет его вижу.
– Цвет?! Негр, что ли? – вытаращила глаза Варя. – Да я, окромя Егорки…
– Ты не поняла! Это обычный ребенок! – поспешила Вика успокоить девушку. – Просто я все вижу в цвете.
– Да? И какой же у него цвет?
– Золотой.
– И-ишь ты… Золото-ой! – потрясенно прошептала Варя и глубоко задумалась.
Вика посмотрела на нее, а потом побежала обратно. Она уже не сомневалась в том, что за Егором и Никитой приехал тот самый загадочный Мирон. Только вот чего ждать от этого визита – неизвестно…
За последним забором прогуливался Палыч, с рукой на перевязи.
– Вик, привет! – радостно заорал он.
– Привет, Палыч…
– Вик, а я это… В полном порядке! – для убедительности Палыч пошевелил пальцами. – И не болит ничего!
– Молодец, Палыч! Так держать! – махнула ему Вика и побежала дальше, к лесу.
На глинистой дороге, еще не успевшей высохнуть после вчерашнего дождя, четко отпечатывались шины.
Вика, точно заправский следопыт, бежала за ними вдоль леса.
Потом дорога сузилась, зашелестела примятая трава. Вика бежала уже наугад, и чем дальше, тем сильнее терзала ее тревога.
Примятые, вдавленные в землю кусты. Что здесь произошло? Не сразу Вика догадалась, что машина в этом месте свернула непосредственно в лес.
* * *Никита сидел на траве со связанными сзади руками, затылком прислонившись к дереву. Слегка саднило левую скулу.
Охранник Мирона, Николай, все-таки приложил его – уже после, в машине.
…А началось все так: неожиданно вошел в церковь какой-то здоровенный мужик и без всякого предисловия хмуро спросил:
– Сами пойдете или как?
За спиной громилы стоял огромный черный внедорожник. На заднем фоне были видны пригорок и сидящая на нем Варька в позе сестрицы Аленушки (той, что на картине Васнецова).
– Сами, – тихо ответил Егор, машинально прикрыв ладонью распухший нос. Прятаться и закрывать ворота было уж поздно.
Никита сразу все понял, кто прибыл по их с Егоркой душу. Быстро Мирон сориентировался, выходит…
– Тогда прошу. Только учтите, без фокусов, – хмыкнул громила и словно невзначай отвел полу жилета назад. Под мышкой у него был пистолет в кобуре. – Шаг влево, шаг вправо… А то еще кто из мирных жителей пострадает невзначай. Шальная пуля, так сказать…
Никита посмотрел на Егора, и они без слов поняли друг друга. Варька тут ни при чем!
– Вещички тоже берем! – громила указал на брезентовый мешок, в котором лежал металлоискатель.
Вот так они с Егором оказались в авто Мирона. Добровольно-принудительно, так сказать…
Дверца захлопнулась, внедорожник мягко качнуло, и к ним повернулся с переднего сиденья немолодой мужчина барской наружности:
– Ну здравствуйте, мальчики…
– Здравствуй, Мирон! – тихо ответил Егор.
– А это кто с тобой рядом? Наверное, тот самый Никитон, да?
Никита ничего не ответил. Он оглянулся – сквозь тонированные стекла было видно, что они уже довольно далеко отъехали от церкви и от Варьки на пригорке.
– Егор, давай… – выдохнул Никита и одной рукой попытался открыть дверь, а другой прицелился в чугунную морду.
Но ничего сделать не успел, поскольку именно в тот момент громила заехал ему в скулу своим кулачищем. Этот человек при всей своей внешней неуклюжести и громоздкости был фантастически ловок.
– Коля, Коля, тише! – укоризненно покачал головой Мирон. – Ты мне весь салон испачкаешь… Не торопись.
Это было последнее, что слышал Никита.
…Очнулся он уже в лагере, связанный. Рядом сидел Егор, тоже со связанными руками, с таким несчастным видом, что Никита не выдержал и улыбнулся.
Неподалеку валялся их металлоискатель, вытряхнутый из мешка.
– Влипли мы, Никитон, по самое не хочу… – вздохнул Егор.
Неподалеку что-то гудело и урчало.
Никита заерзал, повернул голову и увидел мини-экскаватор, который старательно копал яму. Вокруг ямы стояли рабочие в комбинезонах, старательно разгребали лопатами землю, которую подбрасывал им экскаватор.
– Все равно они тут ничего не найдут! – злорадно просипел Никита. – Пусть копают…
– Нам-то от этого не легче! – снова вздохнул Егор. – Мне знаешь, что кажется, Никитон?
– Что?
– Что Мирон потом прикажет нас в эту яму бросить и земелькой присыпать…
За спинами рабочих скакал плешивый мужчина в очках, внимательно рассматривал то, что подавали ему рабочие.
– И техника у Мирона, и наука на подхвате, – шепотом сообщил Егор. – Видишь того, в очках? Тот самый доцент!
Доцент в это время внимательно рассматривал какую-то железку.
– Хлам! Не то! – недовольно поморщился он и, не глядя, отбросил железку в сторону.
В сторону пленников.
Егор затих, потом осторожно попытался дотянуться ногой до железки. По форме та напоминала консервную крышку с острым краем.
В это время из принтера, стоявшего на столе под тентом, шумно полезли листы бумаги. Доцент принялся изучать их, потом обернулся к яме и крикнул экскаваторщику:
– Жора, на пять метров надо копать, не меньше! Только после пяти метров начинается культурный слой…
– Хорошо, Петр Кириллович!
