Брюки не требуются - Ким Карр
Твою мать.
Твою мать.
Твою мать.
Могла ли она быть еще сексуальнее?
В обтягивающем красном платье она двигается в такт музыки. Все, что я могу делать, это пялиться на нее. Я подумываю о том, чтобы вытереть слюну с подбородка, когда вижу, что ее наряд с открытой спиной. На самом деле, в ее платье вообще ничего особенного нет. Бретельки-спагетти удерживают ткань, и те же самые бретельки струятся вниз до самого изгиба ее позвоночника. Под такое платье не надевают лифчик. Не могу сказать почему, но мне это в ней нравится. Это так заводит.
Не менее сексуальны и ее длинные волосы. Они распущены, и волнами движутся вместе с ней. Как только она перестает вращаться, она убирает волосы с шеи, как будто перегрелась и ей нужно остыть.
Я бы с удовольствием помог ей в этом. На ум приходят мысли о том, чтобы спустить эти бретельки и слизать пот с ее плеч. Что, черт возьми, со мной не так? Она сбила меня с толку таким образом, что я не могу это объяснить. И тут до меня доходит, что я понятия не имею, что здесь делаю.
Остаться или уйти.
Остаться или уйти.
Что, черт возьми, я должен сделать?
«Никогда не отступай» всегда было моим девизом, так зачем мне его менять сейчас?
Снова смотрю на нее и вижу, что она перестала вращаться, но я — нет. Все еще ошарашенный ее видом, мне требуется мгновение, чтобы взять себя в руки. Как только я это делаю, то допиваю остатки своего пива, ставлю пустой бокал на ближайший столик и ступаю на танцпол.
Теперь Курт положил руки ей на бедра, но, по крайней мере, здесь громко, так что никто не услышит моего рычания.
Словно почувствовав мое присутствие, она поворачивает голову в мою сторону.
Хотя ее лицо остается невозмутимым, ее тело мгновенно реагирует на мой вид. Ее твердеющие соски, которые начинают проступать сквозь обтягивающее платье, не единственное тому подтверждение. Мурашки на ее руках также говорят мне о том, что я и так знаю — она чувствует то же притяжение, что и я, всякий раз, когда мы вместе. Ни одному из нас нет смысла пытаться это отрицать. Оно там. Спереди и по центру. Искры и все такое. Кто бы мог подумать, что я действительно буду считать космическую реакцию реальностью?
— Привет, — говорю я Макайле.
Ее глаза широко раскрыты, она высовывает язык, чтобы скользнуть по губам.
— Кам. — Ее голос срывается на писк.
Ради соблюдения приличий я обращаюсь к Курту.
— Эй, чувак, не возражаешь, если я украду ее у тебя?
Честно говоря, я никогда раньше не произносил этих слов.
Курт отвечает бодро:
— Нет, вовсе нет, но это последнее место, где я ожидал тебя увидеть. Ты никогда не ходишь с нами в клуб.
Чувствуя себя частью их пары, я стараюсь не думать об этом как о сексе втроем. Ему нужно заблудиться, и как можно скорее.
— Да, знаю. Обычно я выхожу на улицу только тогда, когда речь идет о бильярде, но сегодня я ничего не мог с собой поделать.
Я позволяю своему взгляду блуждать по Макайле и упиваюсь ее видом так близко, от макушки до кончиков босоножек на высоком каблуке.
Чертовски сексуально.
Возможно, заметив накал страстей между нами, Курт больше ничего не говорит и разворачивается, чтобы потанцевать с кем-то еще из патруля. Так, будто он был бы счастлив танцевать с кем угодно. Везет ему.
Теперь на танцполе только мы с Макайлой. Она продолжает двигаться. Я остаюсь неподвижным. Смотрю. Восхищаюсь. Возбуждаюсь. Тяжело дышу. Сердце колотится. Член рвется в путь. Опускайся, парень. Вниз. Сначала мне нужно немного выпустить пар. Не уверен, что это вообще сработает.
— Итак, — кричу я, перекрикивая музыку, — я забыл спросить тебя раньше, но ты согласилась на ту работу?
Она качает головой.
— Это было неправильно для меня. Ты был прав. Он не собирался быть рядом. Ему нужен был только менеджер.
Все еще стоя там, не двигаясь, я киваю.
— Ты найдешь то, что ищешь.
Кто знает, может быть, я тоже так сделаю.
Продолжая двигаться, она наклоняется ближе.
— Ты собираешься танцевать или как?
— Я не танцую, — отвечаю я ей, не сводя глаз с этих маленьких выпуклостей, выпирающих из-под ее платья. Боже, я так сильно хочу пососать их.
Пожав плечами, она говорит:
— Поступай как знаешь, — а затем поворачивается, чтобы потанцевать с тем, кто стоит рядом точно так же, как это сделал Курт.
Минуточку!
Песня меняется, и еще больше людей начинают покачиваться, подпрыгивать, двигаться в такт.
Она не оборачивается.
Она побеждает.
Она, бл*дь, выигрывает.
Не в силах удержаться от движения, я кладу руки ей на бедра и прижимаюсь к ее спине. Она тает от моих прикосновений и позволяет мне переместить наши тела так, чтобы она больше не была частью какой-либо группы.
Я не уверен, что то, что мы делаем, можно назвать танцем. По-моему, это больше похоже на секс в одежде.
Откидывая ее волосы в сторону, я целую ее плечо.
Она извивается и, задыхаясь, шепчет:
— Думала, ты не умеешь танцевать?
Облизывая ее шею, я нахожу ее ухо.
— Я сказал, что не танцую; это не значит, что я не умею.
— О.
Тихий звук, который она издает в ответ, вызывает вспышку жара по всему моему телу.
Одним шагом поворачивая ее лицом к себе, я притягиваю ее ближе. Два шага, и мои руки ложатся на ее талию, и кажется, что они созданы для ее изгибов. Три шага, и я просовываю свое бедро между ее ногами.
Макайла опирается руками на мои плечи, а затем поднимает на меня свои карие глаза, не моргая, но на этот раз вместо того, чтобы убежать, я ловлю себя на том, что теряюсь в них.
Басы гремят все громче и громче, и мы двигаемся вместе. Когда мои руки скользят вниз к ее бедрам, ее руки поднимаются и обхватывают мою шею.
Прошло много времени с тех пор, как я смотрел кому-то в глаза и позволял ей видеть меня, и чудовищность того, как я открываюсь ей, кажется правильной. Такое чувство, что пришло время сделать шаг из огненной ямы ада, в которой я пребывал.
Танцуя под песню, которую я даже не знаю, я позволяю чувственному ритму музыки направлять меня.
Ей так хорошо в моих объятиях.
Я
