Покори меня - Мишель Валентайн
ГЛАВА 14
ЕЩЕ ОДНА ЛОЖЬ
ХОЛЛИ
«Мустанг» ревет, когда Трип везет нас по дороге. Он все еще не произнес ни слова, а я не совсем уверена, что должна сказать. Снова и снова прокручиваю в голове, как пойдет наш разговор. Он либо скажет, что коп не знает, о чем говорит, хотя, похоже, у того много информации о Трипе. И он не потрудился поправить офицера, что заставляет меня склоняться к тому, что полицейский говорил правду.
Еще Трип мог бы сказать, что это правда и что все, что он когда-либо говорил мне — полная ложь. Что никогда не собирался серьезно относиться ко мне и хотел держать меня в неведении, пока спал со мной.
Вздыхаю и провожу рукой по волосам. В любом случае, мне нужно знать.
— Ты собираешься поговорить со мной?
Трип сильнее сжимает пальцами руль.
— О чем?
— Сам знаешь о чем. Планируешь рассказать мне, что имел в виду тот коп и откуда он так много о тебе знает?
Он выдыхает через нос.
— Мы можем поговорить об этом после того, как разберемся с ситуацией с Джексоном? Все уже на взводе, и я не хочу ничего добавлять к этому. После этого, обещаю, я все тебе объясню.
Долго смотрю на него, решая, могу ли ждать правды так долго. Не зная, в чем его секрет, представляю себе миллион разных вещей.
Трип переводит взгляд на меня.
— Пожалуйста?
Я вздыхаю. Это не идеально, потому что я хочу знать сейчас, но если мне не понравится услышанное, то не знаю, как смогу пройти через бумажную волокиту в полицейском участке.
— Ладно. Хорошо. Но как только закончим, мы поговорим.
Трип берет мою руку, подносит к губам и целует костяшки пальцев.
— Так и сделаем. Я уже давно хотел тебе сказать. И рад, что наконец-то все откроется.
Трип заезжает на стоянку перед зданием из красного кирпича и глушит мотор. Полицейский, за которым мы следовали, заезжает за здание, вероятно, чтобы выгрузить своего пленника. Я выскакиваю из машины и оглядываюсь, пока не замечаю Макса, направляющегося ко мне. Остатки прошлой атаки Джексона все еще покрывают его лицо. Синяки из черных превратились в желтые и почти исчезли, но благодаря Джексону у него снова разбита губа. Мне жаль, что все это случилось с ним, но из этого вышло кое-что хорошее. Родители Макса наконец-то узнали, что он гей. Его глубочайшая тайна, которую он никогда не хотел им открывать, наконец-то раскрыта, а реакция, которой боялся Макс, так и не последовала. Оба его родителя полностью приняли тот факт, что их сын гей, и сказали, что подозревали это уже давно. Макс был самым счастливым человеком, которого я когда-либо видела. То есть до тех пор, пока совсем недавно ему не напомнили, что не все люди придерживаются таких прогрессивных взглядов.
Трип бросается ко мне, обнимает за плечи и говорит Максу:
— Пошли, покончим с этим.
Флуоресцентные лампы освещают светло-зеленые кирпичные стены внутри здания. Мы втроем направляемся к стойке регистрации — той самой, за которой Макс подавал заявление в последний раз.
Тот же самый коренастый полицейский с усами приветствует нас у стойки.
— Вы трое снова вернулись?
— Да, сэр. Мы здесь, чтобы выдвинуть обвинения против парня, на которого получили запретительный ордер на прошлой неделе, — сообщает ему Трип.
Офицер вводит несколько слов в компьютер.
— Ах да, мистер Круз. Я вижу, его только что привезли. Давайте, рассказывайте, что случилось.
Я слушаю, как Макс и Трип рассказывают о том, что произошло перед дракой и после. Я очень горжусь Максом, когда слушаю, как храбро он рассказывает офицеру все, что сказал ему Джексон. Рада, что он наконец-то за постоял себя.
Трип, с другой стороны, кажется довольно сердитым и раздраженным, говоря о Джексоне. Могу сказать, он не хочет рассказывать о драке, но чувствует себя обязанным это сделать.
— Позвольте мне все это записать. Присаживайтесь. — Офицер кивает в сторону ряда пластиковых стульев у стены.
— Интересно, сколько времени это займет, — говорит Макс с легким раздражением в голосе. — Хочу поскорее покончить с этим.
Пытаюсь успокоить Макса и слышу, как кто-то зовет меня по имени:
— Холли. Эй, Холли!
Резко поворачиваю голову в сторону безумного голоса, и мои глаза расширяются, когда я вижу, как офицер ведет Грейс к столу, параллельному стойке регистрации. Ее грязные светлые волосы спутались в клочья, а грязная белая майка свисает с левого плеча. Она выглядит ужасно и, вероятно, не ела и не принимала душ в течение нескольких дней. Меня захлестывает желание не признавать существование собственной матери. Мне больно видеть ее. Это напоминание о том, что она любит наркотики больше, чем меня.
Что бы Грейс ни сделала, чтобы попасть сюда, она это заслужила. Кроме того, она уже должна была привыкнуть к этому. Я даже не могу сосчитать, сколько телефонных звонков поступает папе из этого места.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти не говоря ни слова, таща Трипа за собой, но то, что говорит Грейс, останавливает меня:
— Холли, пожалуйста! Не дай мне умереть здесь. На этот раз они собираются запереть меня. Мне нужны деньги под залог. Позвони Биллу. Он меня вытащит.
Я поворачиваюсь на каблуках.
— Детоксикация не убьет тебя, Грейс. Тебе будет полезно побыть здесь некоторое время и привести себя в порядок. На этот раз не звони домой. Папе не нужно вмешиваться в твое дерьмо.
Грейс ерзает под моим пристальным взглядом, и ее щеки впадают еще больше, когда она хмурится, покачиваясь на каблуках.
— Пожалуйста, Холли. Я умираю. У меня ВИЧ, и у меня мало времени. Не дай мне сгнить в этой тюрьме, как животному. Я все еще твоя мать. Тебе плевать, если я умру?
Мое сердце подскакивает к горлу, а рука Трипа сжимает мою талию. Я правильно ее расслышала?
— Нет. — Я качаю головой. — Ты лжешь. Это еще один трюк, чтобы заставить пожалеть тебя. Именно это ты вытворяешь с папой, но я не позволю тебе сделать то же со мной. Ты уже мертва для меня, Грейс. Ты меня слышишь? Мертва.
Она снова и снова вытирает нос, глядя мне прямо в глаза.
— Я это заслужила. Я ужасный человек и дерьмовая мать, но ты выглядишь так, будто у тебя все получилось. Мне лучше держаться подальше. Билл знал это, поэтому до сих пор помогает мне. Клянусь тебе, я говорю правду. Билл все знает и
