Измена. Простить или отомстить (СИ) - Дана Блэк
Я удобнее устроилась на сидении, кивнула Давиду и он выехал с обочины на дорогу.
— Пристегнись, — напомнила я ему.
— Лиль, мне так жаль. Я сумею искупить свою вину. Ты только позволь мне это сделать, и я докажу тебе что я…
— У тебя нет ВИЧ, — оборвала я Давида. — И у меня тоже. Возвращаемся домой, нам есть о чем поговорить.
Глава 47
— Лиля, я не понимаю, — у мужа руки подрагивают.
Машина рывком сорвалась с места, и Давиду минуты две понадобилось, чтобы сообразить и развернуться в сторону города.
— Почему ты думаешь, что я не болен? Я бы сам этого не хотел. Все бы отдал. Но нужно знать наверняка, Лиля. Сейчас наши с тобой желания ничего не решают.
Он просто убит.
Смотрит перед собой.
Бледный, потухший, у него даже голос стал каким-то пустым, линялым.
За одно утро муж будто постарел на десять лет.
— Сколько всего у тебя было женщин? — спросила. И мысленно прокрутила в голове имена, на которые наткнулась в переписках.
Я не хотела, но запомнила каждую. Каждую, кому муж писал, как скучает, как засыпает, представляя ее без одежды.
Давид не утруждался, сообщения всем строчил, как под копирку, меняя лишь имя.
И меня очень поразил такой цинизм.
Выходит, мужу, правда, плевать, он любовниц менял, как футболки, износилась — другую брал.
А ведь я думала, что хорошо знаю этого мужчину.
— Лиль, нам сейчас нужно обоим выдохнуть, — сказал Давид. — Съездим в клинику, а потом можно погулять. Мы давно нигде не гуляли. Как раньше. До свадьбы ещё.
Какой гулять…
— Ответь, — потребовала. — Сколько их было?
Я и сама знаю. И все для себя решила. Но зачем-то, как мазохистка, жду ответа.
Мне до сих пор странно и страшно, что я так ошиблась и столько лет была слепа.
— Сколько было? — переспросил Давид, помолчав. Пожевал губу. И слегка повернулся ко мне. — Много. А что?
— Это нормальный вопрос? — встретились взглядами.
Показалось, что я сплю, я приперла мужа к стенке, я этого добивалась.
И вот он, загнанный в угол, больше не оправдывается, смотрит на меня прямо и без капли стыда.
— Лиля, чего ты от меня сейчас хочешь? — Давид отвернулся и уставился на дорогу. — Я накосячил так, что и врагу не пожелаешь. И вряд ли смогу что-то исправить. Ты ведь уйдешь от меня?
Промолчала.
Давид, при всех своих закосах под дурака, далеко не идиот, он все понимает. Он мог бы машину остановить и на колени передо мной упасть, молить о прощении.
Так он бы сделал раньше, это был бы тот, мой Давид, который возле ЗАГСа серенады мне пел и свалился с дерева.
Теперь же я вижу законченного бесстыдника, который прощения не просит ибо знает — не получит его.
Едем, и в машине висит напряжённая тишина, разбавляемая негромким бубнежем ди-джея.
На коленях пригрелся сонный щенок.
Мне хочется проснуться, и чтобы не было ничего.
Мне так жаль нас, меня и Давида, нашу семью, которой не случилось.
— Те женщины ничего для меня не значат, — глухо сказал Давид. — Просто это так принято, Лиль. Что у настоящего мужика есть любовница.
— А мозги у него свои есть? — усмехнулась.
— Тоже об этом думаю. Мне несколько лет потребовалось, чтобы понять — я никому ничего не должен доказывать. У меня есть жена, которую я люблю. Безумно. До конца. И я уже был счастлив. И ты была. Ты…что-то подозревала?
Хмыкнула.
Знал бы он про мое расследование. Про то, как мы с Вероникой и Элиной в караоке отжигали.
— Тебя даже наш развод ничему не научит, Давид, — вздохнула. — Когда ты встретишь другую и снова женишься — все начнется по новой.
— Какую другую, любимая? Наш развод меня просто убьет, — сказал он серьезно. — У меня вот уже сейчас, на твои словах, жизнь кончилась.
— Не ври.
Он пожал плечами.
Не бросился доказывать, снова уставился на дорогу. Молча зарулил на заправку.
Пока он там, снаружи, тенью шатался вокруг машины я сидела и представляла, как выскочу на улицу.
Попрошу кого-нибудь добросить меня до города.
С первым встречным уеду.
Не хочу оставаться с ним даже лишние полчаса, я думала, я сильнее.
Но мне почему-то очень больно.
Давид вернулся за руль и сухо сказал, не глядя на меня.
— Лиля, потерпи ещё немного. Отвезу тебя в клинику. Сдадим анализы. А после вызову тебе такси, если хочешь. Возвращайся домой. А я в гостиницу, вещи у меня с собой.
— Ты ничего не понял, Давид, — качнула головой. — Не надо сдавать никакие анализы. Потому, что ты здоров. Аврора наврала.
— Аврора? — муж метнул в меня взгляд. — Откуда ты…
— Аврора наврала, — повторила. — И Вероника, у которой муж из плавания приехал, тоже. Элина…Только к Насте я отношения не имею. И если она беременна. Что ж. Поздравляю.
Сглотнула ком в горле.
Вот от этого мне хуже всего. Ребенок — моя мечта, которая, возможно, у подруги воплотилась.
Обворованной себя чувствую.
На глаза наворачиваются слезы.
Быстро заморгала.
— Ты в моем телефоне копалась? — сообразил Давид.
Кошусь на мужа — он едет и будто дороги не видит, взгляд у него пустой.
Лоб наморщен.
Он прикидывает, как много я знаю. Понимает, что обо всем.
Вижу — ему сейчас не лучше моего.
— Так… — выдохнул он и рассмеялся, хрипло, будто вот-вот разрыдается и на грани уже. — Нет никакого ВИЧ?
— Нет.
— Ты ждала, когда я признаюсь? Зачем?
Зачем?
Потому, что любила его до последнего. Когда боль пришла — она любовь не перечеркнула, а я себя отвлекала всей этой беготней и местью, отгородиться пыталась от главного — чувств к мужу, который годами меня предавал.
— Лиль.
— Наслаждалась я, — бросила. — Тем, как ты с ума сходил все эти дни. Моральное удовлетворение.
— А ты жестока.
— Не больше, чем ты.
Меня тянет продолжать. Показать ему, что меня его измены не трогают, что я переболела, засмеяться хочется и в лицо ему выплюнуть чтобы с чемоданами своими валил ко всем чертям.
Но это спектакль.
На душе у меня тяжело и пасмурно, и такая буря чувств, что если выход ей дать — все сметёт.
— Тогда квиты? — Давид чуть повернул голову. — Я ошибался, ты наказала.
— Квиты.
— И что дальше?
— Езжай в клинику. С Настей.
