Измена. Простить или отомстить (СИ) - Дана Блэк
— Лиль…
— Я так решила! Родителей с нами быть не должно, — рявкнула я. — И мы едем в пансионат!
Давид убито кивнул, и мы поехали.
Машину он вёл как попало, что с мужем впервые. Да и мне было плевать — доберемся ли мы живыми. Я просто в ужасе от Давида!
Измена — это выбор предать другого человека. Я не верю в неосознанность подобного поступка, если изменяет не пубертатный юнец на гормонах. Но в то же время я понимаю что каждый может проявить слабость. И если бы я вдруг скатилась на дно и изменила Давиду, а затем узнала о вероятности того, что у меня ВИЧ — я бы сразу призналась. Ни за что не стала бы рисковать другим человеком, который не виноват в том, что я на передок слаба. А Давид… ему настолько на меня наплевать?
Я думала об этом всю дорогу. Поглядывала на мужа — его лоб в испарине, руки на руле не расслаблены а напряжены будто он водитель-новичок. Давид бледен, выглядит болезненно.
Сейчас мне его не жаль.
Когда мы с Никой и Элей обсуждали варианты наказания для Давы, мы накидывали и крайне жёсткие варианты.
Я могла стащить важные документы, и капитально испоганить жизнь Давида.
Я могла найти одну из недовольных пластикой девушек, такие всегда есть. В клинике Давы работают профи, да и сам он если видит что с внешностью клиентки всё в порядке — говорит об этом. Но некоторые девицы гонятся за модой и настаивают на операции, а затем проходит время и они жалеют. Таких всегда можно отыскать, внушить что это не они дурочки, а хирург с кривыми руками, и раздуть скандал. Испортить репутацию и пустить под откос дело всей жизни моего мужа.
Были и еще варианты — жестокие, кровожадные. Я решила не поступать так с Давидом, но сейчас… сейчас я жалею о своей мягкотелости.
Сейчас я ненавижу Давида! Ненавижу и в то же время понимаю что не стану рушить его карьеру, да и мстить больше не стану. Баста.
— … да, простите что так получилось. Мы с Лилей решили побыть вдвоем… да, верно. Потом встретимся все вместе… хорошо, еще раз извините.
Я прислушивалась как муж разговаривал с родителями, и удивлялась ему в который раз: каков артист! Даже себя идиоткой перестала считать и винить что верила мужу столько лет — просто некоторые люди врут как дышат. Им невозможно не поверить.
— Никто не обижается, все всё поняли, — отчитался передо мной Давид.
— Я слышала.
— Задерживаться, наверное, не будем в пансионате. В клинике кое-что намечается.
— Ну уж нет, — улыбнулась через силу. — Мы как следует отдохнём.
— И ты не злишься, что я родителей приплёл? Манипулировать тобой планировал?
— Я тебя прощаю. Я всегда тебя прощаю, Дава. Останови машину, пожалуйста.
— В кустики нужно? Может, до заправки потерпишь?
— Не потерплю. Тормози.
Дава съехал на обочину, я отстегнула ремень безопасности и вскарабкалась мужу на колени.
— Ты… ты чего, Лиль? — он отшатнулся от моего поцелуя.
— Хочу разврата, — мурлыкнула, провела ноготком по его шее, и Дава снова дернулся. — Я тебя простила. И ты прости меня, любимый. В сексе отказывала, вела себя как стерва, аж самой противно. Я так хочу тебя… прямо сейчас хочу… очень…
Снова потянулась к Даве с поцелуями. Они планировались как очередное издевательство, но получились искренними и горькими.
Я больше не буду мстить. Это бесполезно: я отыгралась и мне полегчало, но Давида не исправить, он так ничего и не понял.
Я не играю сейчас. Я прощаюсь.
Как же я его любила…
Обняла мужа крепче, скользнула языком в его рот, впервые не думая о тех, кого он целовал и с кем спал. Это последний наш поцелуй. Сейчас я отстранюсь, попрошу повернуть назад и всё выложу Давиду так как оно есть: что с меня хватит. Только еще на пару секунд продлю нашу близость… как же странно и горько осознавать, что нас больше нет.
— Лиля, хватит, стой! Этого не будет, — Давид больно сдавил мои плечи, и буквально оторвал меня от себя. — Н-никакого секса! И… боже, слезь с меня!
— Вот как? И почему же? — разозлилась я. — Тебе нужно срочно вернуться на работу? Или ты хочешь признаться мне еще в одной манипуляции? Или так травмирован, что не можешь заняться сексом? Или…
— Я тебе изменил, — прошептал Давид, отвернувшись от меня.
Его руки все еще лежат на моих плечах. Уже не сжимают — дрожат в треморе. Да и самого Давида колотит.
— Что? Изменил?
— Была одна… женщина, — сглотнул он. — Связалась со мной недавно. У нас… Лиль, защита порвалась, а у неё ВИЧ. Прости меня, милая. Умоляю тебя, прости! Я всё понял… я никогда больше… хоть чем поклянусь тебе, что никогда больше не предам! Она ничего не значила для меня, но теперь и мне и тебе нужно… нужно провериться, — опустился голос Давида до шепота.
— ВИЧ?
— Прости, — Давид сжался, голос его дрогнул.
Да он же плачет от ужаса!
— Прости меня! Прости, я… я никогда не думал что это тебя коснётся, я так сожалею! Ты бы только знала! Лиля, Лилечка, пожалуйста…
— Подожди, — остановила я Давида.
Я хотела чтобы он признался, но слышать от мужа про измену все равно горько. Но и облегчение оно принесло огромное!
— Была одна женщина? А Настя?
— Лиль, нам нужно в город. Поехали в клинику.
— Сначала мы поговорим. Ты один раз мне изменил? — потянулась к лицу Давида и заставила его повернуться ко мне.
Давид в отчаянии. Я практически уверена в том, что он примется рассказывать мне привычные сказки.
Но Давид снова удивил меня.
Он и правда в ужасе. Я отчетливо слышу как исступленно бьётся в истерике его сердце. Может, именно из-за своего состояния он и сказал правду. Или же просто устал врать.
— Была не одна женщина. Я… я не хочу рассказывать. Да и не нужно тебе всё это знать в подробностях, Лиль. Я очень тебя люблю и безмерно виноват перед тобой. Самое главное сейчас — это твоё здоровье. Я сумею загладить вину, если ты позволишь. Больше никогда не предам, не обману, но…
— Так сколько было измен? — спросила я ровно. — Сколько, Дава? Когда всё началось?
— Это не имеет значения, — покачал он головой. — Никто из других женщин для меня ничего не значил, это просто спорт, это… да я и сам не
