Сердце пацана - Ядвига Благосклонная
— Интервью берет, — со знанием дела, сказала. — Вот же, лахудра, без мыла в жопу влезет!
Фролова брезгливо сморщилась и гордо отвернулась.
Дальнейшие события произошли, как в замедленного съемке.
Ничего не предвещало беды. Ульяна отвернулась и замолчала, что было ей не свойственно. Обычно она проклятиям уделяла куда больше времени. Кажется, она была искренне расстроена, хоть и скрывала это за маской отвращения и высокомерия. Я смотрела на часы, прикидывая в уме, сколько еще ждать Белова, а парочка густь да цесарочка легкой походкой шли на выход, улыбаясь друг дружке. Вмиг плакат, что стоял около нас, начал падать и Фролова отскочила, натыкаясь на парочку, а крепкий кофе растекся на розовом кашемировом пальто.
— Упс, — едко ухмыльнулась, — пардон.
— Фролова, это уже ни в какие ворота, — изрек Синица. Он зыркнул на нее, как на душевнобольную, но больше ничего не сказал. — Ты как? — более мягче, поинтересовался у Кати, наклоняясь к девушке.
Кажется, он влез в её личное пространство, но не то чтобы Алехина была против.
— Все хорошо…
Дабы хоть мало-мальски сгладить этот щепетильный инцидент, порылась в сумочке, достала салфетки, протянула девушке.
— Держи. Этот стенд упал на нас, — почему-то принялась я оправдываться, — наверное, плохо приделали.
Парень лишь отстраненно кивнул на мои слова, а на Ульяну даже не обратил внимание, и она поспешила принять меры…
— Синицын, а я-то думаю в чем проблема, а ты, оказывается, за журналисточкой ухлестываешь, — ее голос сочился ядом.
Он и ухом не повёл на колкий выброс. Бережно взял под локоть Катьку, что старательно вытирала пальто. Они прошли пару шагов, как вдруг Синица замер и, не изволив повернулся, бросил:
— Фролова, прекращай фигней страдать. Я тебе не мальчик на побегушках. Я тебе все сказал.
— Конечно, зачем за кем-то бегать, когда есть ручная собачка, — намекнула на Алехину. Та позеленела от такого откровенного хамства. С Фроловой она обычно не связывалась… Себе дороже. Однако, та переходила все мыслимые и немыслимые границы.
— Лучше уж быть верной собачкой, чем блудливой драной кошкой.
— Что, завидно? Тебя-то, поди, никто не дерет.
Вмешиваться в потасовку двух баб мог только отчаянный храбрец или сумасшедший, поэтому и я, и Синицын прикусили языки, а вот поспевший Белов, что подкрался ко мне со спины и бесцеремонно закинул руку на плечо, громко произнес:
— Что за шум, а драки нет? Опять тебя, Синица, бабы не могут поделить?
Может, он и был смельчаком или же сумасшедшим, но атмосфера развеялась. Катька задрала свой подбородок и выпрямила плечи. От нее тотчас же завеяло снобизмом. Фролову она, конечно, если бы могла, сравняла с землей, но ту не проймешь. Это была женская борьба глаза в глаза двух своенравных заносчивых девиц. Только одна была таковой всегда, притворяться было для неё слишком заморочено, а вторая любила лесть в большом количестве и навешивать лапшу на уши.
Ситуацию спас сам виновник сего конфликта. Он не вмешивался, не стал поддерживать ни одну из сторон. Просто безразличным тоном, произнес:
— Мне пора.
Кажется, его самолюбие не нуждались в потешении. Ему вообще-то по большей части было все равно. Алехина спохватилась. Разом забыла про Ульяну и побежала вслед за Синицей.
— Подожди, у меня еще два вопроса…
Точно ручная собачка.
Белов только пожал плечами и подтолкнул нас к выходу.
Дорога была короткая. Белов преимущественно молчал, как и Улька. Он сказал только пару слов, и то Ульке.
— Зря ты тратишь время, Фролова. Синицын не Лебедев. Он твои следы целовать не будет. Оставь бедного пацана в покое.
Та, конечно же, демонстротивно обиделась и отвернулась к окну.
За собой же я заметила странную вещь. Кажется, я стала привыкать к этой машине, а еще отвыкать от автобусов. К хорошему, говорят, быстро привыкают. Вот и я не стала исключением.
Когда мы остановились около нашего дома Улька слиняла, оставив после себя лишь легкий шлейф духов и помаду на моей щеке. Девочки такие девочки… И мне было пора, но я сидела точно прикованная к месту. Чего ждала? Сама не ведала, но чувствовала что нужно остаться.
— Тебе кто-нибудь еще писал? — развеял тишину Белов.
— Нет.
— Не звонил? — уточнил.
— Нет, — так же просто вылетело, а сама подумала: «Бог помиловал меня от излишних домогательств».
— Ты же помнишь, о чем мы договаривались? Ты обещала…
— Я не вру! Никто меня не тревожил.
— Хорошо, — задумчиво пробормотал, постучал пальцами по рулю, затем он обернулся ко мне. — Дунь, — вдруг неожиданно ласково прозвучало мое имя, — Ты ж знаешь, — нелепо усмехнулся. Белов стеснялся… Невообразимо! Он стеснялся! — я не мастер речей, да и вообще не всегда думаю, что чешу, но ты сегодня мне помогла. Спасла дурака, что ведет себя как маленький мальчик, — вспомнил мои же слова, — теперь я обязан отплатить тебе тем же.
— Ты уже…
— Не нужно, — приложил палец к моим губам, осторожно едва ли косясь провел по ним, но тут же одернул руку, словно обжегся. — Я…
Телефон зазвонил не вовремя. Сперва Герман неохотно полез в карман штанов, после все же принял звонок.
Из обрывков короткого разговора нельзя было сделать никаких выводов, но то как поджимались в недовольстве губы и сходились брови на переносице
