Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова
Отчего-то я чувствовала себя неловко, словно боялась застать их врасплох. Хотя что за чушь? Не знаю, чего я там навыдумывала. Чем еще они могли заниматься, кроме как математикой?
И тем не менее дверь я приоткрыла осторожно, потихонечку. Если всё нормально – зайду, как ни в чем не бывало, отдам директорскую депешу и уйду, решила я.
Исаев стоял у доски и что-то там писал. Классная перетаптывалась с ноги на ногу рядом – то слева к нему зайдет, то справа. То встанет за спиной, чуть ли не касаясь его грудью. Но при этом, конечно, изображала работу. То и дело его приторно-ласково поправляла: Андрей, ну ты чего? Здесь же квадратный корень, а тут формула…
Потом Вероника отошла на шаг в сторону.
– Хорошо, попробую объяснить тебе на аналогичном примере. Ну вот смотри... – Она потянулась к доске с маркером, и у бедной подкосились ноги. Ну или каблук подвернулся.
Вероника охнула и чуть не завалилась, но Исаев успел её придержать за талию. А когда она выпрямилась, то не отошла от него, а, наоборот, встала совсем близко и замерла, только звук какой-то издала, то ли «ох», то ли «ой». И он руку не убрал, а затем вдруг перевел взгляд на меня. Посмотрел прямо в глаза, целенаправленно, как будто знал, что я там стою, что наблюдаю за ними. И продолжал почти обнимать Веронику словно напоказ, специально.
Классная опять меня не видела, эта дура стояла спиной к двери. А вот Исаев смотрел в упор, без малейшего стеснения. Зато мне стало так стыдно, что в жар кинуло.
Я сразу же отпрянула и захлопнула дверь. На пару секунд привалилась спиной к стене и перевела дух – оказывается, эти несколько секунд я едва дышала, наблюдая за ними. А потом, заслышав из-за двери приближающееся торопливое цоканье ее каблуков, отскочила от двери с полыхающим лицом, но не слишком далеко.
Выглянув в коридор, Вероника сразу же меня заметила. И, честное слово, ее прямо перекосило и... тоже кинуло в краску.
– Ты чего тут? – прошипела она, краснея на глазах.
– Вот, – протянула я ей бумагу. – Эльза Георгиевна попросила вам занести…
Она молча взяла у меня из рук листок, и я припустила прочь, умирая от стыда. Сама себе говорила, что это им должно быть стыдно, а уж никак не мне. С чего вообще увиденное так меня разволновало? Но все равно лицо горело, и было жуть как не по себе. Может, потому что я как будто подглядывала…
24.
На следующий день уроки у классной выпали по расписанию третьим и четвертым.
И начала Вероника Владленовна с разбора полетов. В смысле – с работы над ошибками в контрольной. И, разумеется, особое внимание уделила мне.
– Что, Стоянова, без соседа совсем ничего не знаем, не умеем? – съязвила она.
Классная и прежде меня откровенно недолюбливала, но сегодня я прямо ощущала исходящую от нее злость.
Впрочем, отчасти она права. Ярик и правда всегда мне подсказывал. Но, во-первых, зачем язвить, как будто ей мои ошибки в радость? Возьми да объясни. Иначе зачем она вообще тут? А, во-вторых, что уж сразу – совсем ничего? Задания по алгебре я же все-таки решила.
– Прошлую контрольную ты написала на четыре, – продолжала классная. – И самостоятельную тоже. Отсюда я делаю вывод, что ты просто всё списала у Лиддермана. А сама ничего не знаешь и твои четверки – фейк! Так ведь?
Ну я же не дура, чтобы с ней соглашаться. Она и без того постоянно норовит меня принизить.
– Нет, не так, – возразила я из упрямства.
– В самом деле? – хмыкнула она. – Почему же ты не решила две последние задачи?
– Не хватило времени.
– Хм. Всем, значит, времени хватило, а тебе – нет?
– Так уж и всем? – не сдержалась я от сарказма. Ну а что? Исаев ведь тоже не всё решил.
Вероника Владленовна на миг замешкалась, вспыхнула, но отвечать на мой вопрос не стала, сделала вид, что пропустила его мимо ушей.
– Ну что ж, Стоянова, теперь у тебя есть время. Прошу к доске. Реши задачу, подобную той, что была в контрольной.
Для меня это отдельный вид экзекуции – отвечать у доски по математике, зная, что за спиной сидят «добрые» однокласснички, готовые, даже жаждущие, чуть что поднять меня на смех. Еще и без Ярика, моей единственной поддержки. Но делать нечего...
На деревянных ногах я прошла к доске, обреченно взяла маркер.
– Читай задачу с карточки, – Вероника сунула мне распечатанный листок с условиями задачи.
Я прочла вслух, потом ещё на несколько раз про себя и даже вдруг припомнила от страха, по какой формуле вычисляется объем призмы. Правда, не сильно мне это помогло в итоге. Нет, я честно попыталась решить, но запуталась в теореме косинусов.
А Вероника Владленовна, по-моему, только этого и ждала.
– Это у тебя что? – раздраженно ткнула она пальцем в доску. – Для чего это?
– Чтобы вычислить площадь основания призмы, – пролепетала я.
– И как же ты собралась ее вычислять? – ерничала она.
– Ну… надо одну вторую стороны основания умножить на… – Я замялась. На что умножить? На синус или косинус? – На синус… тупого угла…
– Что? Синус тупого угла? Сама ты тупая! Угла АВС!
Всё это она выпалила отчетливо и громко, на миг осеклась, словно спохватилась, но лишь на миг. Увидев, что в классе её не то что
