Как укротить хулиганку - Ульяна Николаевна Романова
Не знаю, сколько времени мы целовались. Небо снова стало голубым, гроза прошла мимо, а мы все еще стояли под деревом в обнимку и тяжело дышали.
— Пошли, — сглотнул я, — замерзнешь.
Соня посмотрела на меня огромными зелеными затуманенными глазами и завороженно кивнула. Я подхватил пакет, в другую руку взял ее ладошку и поспешил домой.
Еще пару минут Соня приходила в себя, а потом вдруг шкодливо улыбнулась, покосилась на меня и, заметив лужу, прыгнула прямо в ее центр. Брызги полетели во все стороны, оставаясь грязными каплями на моих штанах. Но, глядя на ее счастливую, улыбающуюся мордашку, я решил, что хуже уже не будет.
Сделал шаг и повторил Сонин прыжок. В этот раз брызгами окатило уже мою рыжую. Она звонко рассмеялась и понеслась — прямо по лужам, не жалея обувь и одежду.
— Догоняй, — крикнула она мне.
Вздохнул, приготовился и рванул за ней. По лужам.
Домой мы вернулись мокрые, чумазые, но невероятно счастливые.
Глава 35
Глава 35
Соня
Я улыбалась так, что болели скулы, а меня переполняло ощущения счастья и легкости настолько, что оно выплескивалось наружу. И я не могла сдерживать такие яркие эмоции, хотелось обнять и осчастливить весь мир.
Мокрая, грязная, с торчащими во все стороны волосами, в хлюпающих кроссовках и прилипшей к телу одежде, я стояла и смотрела на обескураженных родителей, которые, судя по лицам, гадали, через какой свинарник возвращались домой их дети.
— Вы где были? — не выдержала мама, переводя взгляд с меня на такого же изгвазданного Мартынова.
— Под дождь попали, — улыбнулась я.
— Грязевые ванны принимали, — поддержал меня Демид. — Рыжая, быстро в баню греться!
— А ты? — повернулась я к нему.
— Я в душ. Че стоим? Кого ждем?
— Я не пойду в баню, — уперлась я.
— Почему? — нахмурился Демид.
— Там жарко, — развела я руками.
— Мойся в холодильнике, там прохладно. Но завтра. А сейчас развернулась и бегом греться. Соня, я повторять не буду, — пригрозил Мартынов.
— Ладно, — скисла я и поплелась в небольшую баню, которую строил отец Демида.
Родители как-то странно переглянулись, но комментировать ничего не стали. Только моя мама молча протянула мне большой пакет для одежды, которой уже никакой порошок бы не помог.
Быстрым шагом я добралась до бани, закрылась изнутри, быстро сложила все вещи в пакет и отправилась в парилку — греться. Надолго меня не хватило. Как только зубы перестали отбивать задорный ритм, вышла, хорошенько вымылась, замоталась полотенцем и выглянула в предбанник, где мамочка уже заботливо сложила для меня стопку одежды. Мартыновской.
Старые спортивные штаны Демида мне пришлось несколько раз подвернуть и хорошо завязать на талии, а его футболка так и норовила сползти на одно плечо. Но почему-то мне было так уютно в его одежде, словно он сам ко мне прикасался.
Я села на лавку, прижала к губам кончики пальцев, зажмурилась и тихонько запищала, выпуская наружу чувства, которые бушевали в груди. Я не помнила деталей нашего поцелуя под деревом, но помнила свои ощущения от его касаний. Мне казалось, что я горела, и даже дождь не мог погасить этот пожар в моем теле. Дул холодный, пронизывающий ветер, а мне было жарко.
И хотелось еще и еще. Было странное чувство незавершенности и непривычное, новое ощущение тяжести внизу живота. Как будто вся кровь прилила туда, вызывая дискомфорт и безумное желание что-то с этим сделать.
— Софочка, ты там свариться решила? — грохнул в дверь Мартынов.
Я вздрогнула, подскочила, открыла дверь и недовольно на него глянула:
— Сам сказал, чтобы грелась!
Мартынов молчал. И смотрел. На мое голое плечо, когда футболка снова сползла, на грудь, перевел взгляд на мои губы и облизнул кончиком языка свои. Снова опусти взгляд на мою грудь, и я поняла, что под тонкой тканью его старой футболки четко можно рассмотреть ставшие очень острыми соски.
Вздрогнула, прикрылась ладонями и возмущенно поинтересовалась:
— Мартынов, куда ты смотришь?
— Руки убери! — хрипло приказал он.
Мне снова стало жарко, снова низ живота потяжелел, а по животу разлилось приятное и томное тепло.
— Соня… — позвал Демид.
И я молча опустила руки, завороженно глядя в его черные глаза. Они горели голодным блеском, пока мы продолжали молча стоять друг против друга.
Хотелось снова его поцеловать. Почти нестерпимо. Закинуть руки Демиду на плечи и заново окунуться в новый для меня мир ощущений. Таких острых, почти на грани.
Мартынов сжал руки в кулаки, снова облизал губы и сделал шаг назад.
— Пошли, — он говорил глухо и хрипло.
Или это у меня кровь шумела в ушах?
Сделала шаг и на негнущихся ногах пошла в сторону дома. Мартынов следовал за мной, и я кожей ощущала его ласкающий, голодный взгляд на своем теле.
С трудом дошла до дома, вошла внутрь и прислушалась. Родители о чем-то весело переговаривались, сидя перед телевизором и попивая чай.
— Ника, оставайтесь у нас, — потребовала тетя Валя, — комнат полно, давно не виделись. Соню положим в маленькой спальне, вы в гостевой ляжете.
Я не слышала, как ко мне со спины подошел Мартынов. Его рука скользнула под мою и обхватив за талию, рванула на себя. Я вздрогнула, тихо ойкнула и прикрыла глаза, пока губы Демида крохотными поцелуями проложили дорожку от виска по щеке. Он целовал скулы, добрался до уха и прикусил мочку, сильнее вдавливая меня в себя.
