Как укротить хулиганку - Ульяна Николаевна Романова
— Мам, у нас учеба и работа по выходным, — развела руками Соня, — сегодня только отгул взяла. У Мартынова тренировки, он тоже не может часто приезжать.
— Смирись, Ника, дети выросли, — вздохнула моя мама. — Демид, а ты когда жениться собираешься?
Я немного завис и покосился на Соню, которая тоже повернулась ко мне.
— Пока не думал об этом, — уклончиво заметил я. — Ма, а хлеб еще есть?
— Последний, — ахнула мама, — сейчас папа в магазин сходит.
— Не надо, — отрезал я, — мы с Соней прогуляемся. Вставай, рыжая гроза всего универа, пойдем еду добывать.
— Не пойду, — тут же открестилась Софочка, понимая, что серьезного разговора ей не избежать, — там дождь начнется скоро.
— Мы успеем, — заверил я, — пошли. На, блинчик с собой в дорогу возьми.
Всучил ей блин, подхватил за локоть и повел за собой с молчаливого согласия родителей.
Соня жевала, сопела, но покорно семенила за мной, одной рукой держа блин. Второй она натягивала мою мастерку, которая длиной была ей почти до колена. Однако Ласточкину это нисколько не смущало.
Мы вышли за ворота и оба покосились на небо, где с востока в нашу сторону шла большая черная грозовая туча.
— Пошли быстрей, — предложил я.
Ближайший продуктовый магазин находился в десяти минутах пешком. Подумав, я решил прогуляться. Обнял Соню за талию, притянул к себе и грозно поинтересовался:
— Кто жертва вашего с Дашей паучьего беспредела?
— Никто, — с набитым ртом ответила Софочка.
— Соня…
— Ну что Соня? Что? Я виновата в том, что твоя Ира такая агрессивная оказалась? Умница какая, взяла и тебя себе уже присвоила, еще и деньги обратно требовала. А Карина эта вообще… Ты Марину видел? Она даже муху боится убить, а эта стерва…
— И ты вызвала отряд быстрого паучьего реагирования по имени Даша, да? — вздохнул я.
— Про пауков кто сказал? — сузила глаза моя революционерка.
— Догадался, — вздохнул я. — Хорошо, что тебя не отчислили.
— Пытались, — вздохнула Соня, — но мы с «уголовником» договорились, что я заберу паука, если он за меня заступится.
— Ты шантажировала Логинова? — округлил я глаза.
— Нет. Как ты мог такое обо мне подумать? — Соня округлила глаза, приняв предельно честный вид. — Мартынов, я паинька. Почти Снежок.
— Почему парням не сказала? Аникею или Арту?
— Этим? — возмущенно выдохнула Соня. — Аникей чуть в обморок не упал, когда паука увидел! И я должна была им доверить решение своих проблем? Дудки!
— Никто хоть не пострадал? — взвыл я.
— Нет. Но если вдруг Ира будет немного заикаться, то это пройдет, — мило улыбнулась Сонечка.
— Софья! — не выдержал я.
— Не надо устраивать истерику, Демид, — наставительно заметила моя рыжая, — ничего криминального я не сделала. Все живы, здоровы, а нас с Полей и Мариной больше не достают поклонницы вашей знаменитой великолепной семерки. Развели фан-клуб, а я страдай, разбирайся. Лучше бы спасибо сказал!
— Спасительница, избавительница, твою мать! Меня дождаться не могла?!
— А зачем? — удивилась Соня.
— За хлебом! — вздохнул я.
Мы, наконец, дошли до магазина. Я злой и недовольный, Соня молчаливая и сопящая. Купили хлеба, молока и еще банку вареной сгущенки, взяли пакет и собрались возвращаться.
— Демид, ну не злись, — первая пошла на попятный Софочка, — я правда хотела как лучше. А про летающий носок с цветком я тебе рассказывала?
— Нет, — я поперхнулся воздухом.
— Слушай… — начала Соня.
И в этот же момент нам на головы упали первые капли дождя, а спустя несколько мгновений легкий дождь сменился ливнем и грозой. В небе громыхало, сверкали молнии, дул пронизывающий ветер, почти сбивая с ног.
Соня испугалась, сжалась и затравленно посмотрела вверх. Я обнял ее и повел к большому раскидистому дереву. Спрятавшись под раскидистой листвой, обнял Соню, прижал к груди и постарался передать частичку своего спокойствия и уверенности.
Она доверчиво прижалась ко мне, обняла за талию и уткнулась носом в грудь, пока я пытался как-то ее согреть. Вспомнился Багров с его «дождевой романтикой», и я без зазрения совести идею стырил.
Обхватил ладонью рыжий затылок, заставил ее поднять голову и поцеловал. Самому в тот момент стало жарко, дыхание сперло, а я жадно целовал обмякшую в моих руках Соню.
И она стала смелее. Сама еще теснее прижалась ко мне, уже увереннее отвечая на поцелуй. Закинула руки мне на плечи, крепко прижалась; ее язычок робко проник в мой рот, сплелся с моим и спрятался обратно. Я прикусил ее нижнюю губу, провел по ней кончиком языка и снова завладел ее ртом, сквозь шум дождя слыша гортанный стон Сони.
И осмелел. Мои руки не подчинялись командам мозга, исследуя ее тело, гладя, лаская, сжимая. Не встретив сопротивления, я разошелся вовсю. Схватил ее за шею, заставив склонить голову вбок, прикусил мочку уха, чувствуя, как Соня мелко задрожала в моих руках. Провел языком по нежной коже, выцеловывая каждый миллиметр. Соня, кажется, даже дышать перестала. Она жадно и с присущим ей любопытством ловила каждое мое прикосновение.
Я целовал ее шею, щеки, а когда заглянул в глаза, увидел в них огонь — тот самый, что горел во мне. Соня сама потянулась мне навстречу, снова приникая губами к моим. И сама же углубила поцелуй, пока я уговаривал себя притормозить. Потому что выдержка летела к чертям, встретившись с такой отдачей.
