Ты доиграешься, детка - Лиза Бетт
Я всегда настраивал себя, что к служебке надо относиться соответственно: не заморачиваться над ремонтом и радоваться тому, что есть. Я как будто возводил невидимый барьер: служебка временна, нельзя привыкать к ней и тем более обосновываться, потому что жизнь военного непредсказуема. Но с Никой позволил себе отступить от принятого правила, и это меня пугало.
Пугало, как и тот факт, что я уже почти три недели не живу дома, находя все мыслимые и немыслимые предлоги, чтобы задержаться на работе. Потому что не мог. Физически не мог подавить желание касаться ее, изучать спокойный профиль, рассматривать идеальные черты лица. Слишком большой соблазн поддаться желанию и нарушить её личное пространство. Поэтому по максимуму отсутствовал, но это приносило лишь временное облегчение, потому что ночевать мне приходилось с ней в одной постели, и хотя Ника всегда спала в пижаме, я все равно ловил себя на мысли, что глазею на спящую девушку и безотчетно прижимаюсь к ней во сне.
Подсел.
Как на наркоту.
И с каждым днем все труднее и труднее держаться.
А ведь она ясно дала понять, что не хочет никаких отношений, но вопрос с ее беременностью все еще был открыт, как и планы на будущее, поэтому я чувствовал, как с каждым днем нервы все сильнее натягиваются. Она беременна? Или нет? Что нас ждет? Ведь рано или поздно придется поговорить, я не смогу вечно пропадать на работе, и избегать ее вечно не смогу. Как и она меня…
– Ника? – окликнул я, но никто не отозвался. Снял фуражку и положил на кухонный стол, проходя в комнату. Пусто. Где-то вдалеке услышал шум, и, поняв, что он доносился из сеней, развернулся и прошел к дверям.
Кладовка, как я забыл?
Открыв хлипенькую дверь, замер, не веря своим глазам.
– Что тут…
– Круто, правда? – Ника стояла на табурете и вешала тонкий тюль над сверкавшими чистотой окнами. Маленькое помещение было не узнать: пыли на шкафах не было, как и паутины под потолком, мелкий мусор больше не застилал пол, уступив место чистому коврику, которому не нашлось места в доме. Но самым главным предметом мебели теперь был диван, который раньше стоял у Саныча. – Теперь тут можно жить.
Можно, только я не пойму зачем…
– Тебе мало двух комнат в доме? – с трудом подавил желание подойти и поддержать Нику за бедра, чтобы не оступилась. Слишком притягательным был вид: короткие шортики обтягивали стройные ноги, моя футболка, завязанная узлом на тонкой талии, оголяла полоску кожи на пояснице, и я невольно сглотнул, отводя глаза. – К чему обставлять еще и эту?
– Я собираюсь тут ночевать.
– Исключено, – произнес резче, чем намеревался, но она путала берега. – Ты будешь спать там, где спала.
– В твоей постели? – Ника зацепила последний крючок на шторах, но поворачиваться не спешила. – Нам пора прекращать…
– В нашей постели. И я не пойму, в чем затык. Ты сама знаешь, что места нам там хватает, и я к тебе не пристаю, так что…
– Я не могу больше там спать.
Она опустила руки и спрыгнула с табуретки, поворачиваясь ко мне. Глаза не сулили ничего хорошего.
– Можешь и будешь, – не унимался я. Сейчас я был готов хоть целый день стоять и спорить, пока она не поймет, что бессмысленно препираться. – Так что завязывай тут и собирайся.
– Ты же сказал к четырем, – Ника испуганно замерла и машинально одернула край шортиков, привлекая внимание к стройным бедрам. – Баня готова, я хотела сходить.
– Иди. Я после тебя, – отступил я, пропуская Нику, и заметил, что она залипла, рассматривая меня в парадке. Иссиня-черные брюки и китель контрастировали с белой рубашкой, подчеркивая торжественность этой формы одежды, и красивые глаза скользили по моей фигуре, пока не замерли в районе шеи.
Ника сглотнула.
– Ты в форме… – голос подрагивал, будто она заволновалась. – Ни разу не видела тебя в этой.
– Это парадка.
Она снова сглотнула, и я подавил улыбку.
А потом Ника осознала, что я наблюдаю, как она залипает, и торопливо скользнула мимо меня к двери, задев плечом.
А наша Снежная королева не так холодна, как кажется…
К тому моменту, когда я зашел домой из бани, Ника уже надела белый сарафанчик по фигуре и стояла у зеркала, просушивая волосы полотенцем. И когда только она успела загореть? Её кожа с оттенком золотистого загара притягивала взгляд, а сарафан только оттенял ее красоту, поэтому я, стараясь не глазеть, прошел к шкафу и открыл дверцу.
– Там что, встроенный телевизор? – сбоку донесся насмешливый голос, и я сообразил, что уже минуту залипаю, глядя на ровные ряды шмоток. Схватил спортивный костюм и футболку и, закрыв шкаф, прошел к кровати.
Ника наклонила голову, и длинные волосы каскадом упали на одно плечо, пока она прочесывала их пальцами, а я нахмурился, глядя на её одежду. Сарафан слишком обтягивает, к тому же длина мини создает ощущение, что стоит ей наклониться, всему миру тут же предстанут изящные трусики.
– Ты хочешь пойти в этом? – натянул спортивные треники и потянулся к футболке. Но потом отложил ее. – Мы же идем на шашлыки, ты могла надеть что-то попроще, – подлиннее, не такое сексуально обтягивающее, не такое идеально сидящее.
– Тебе не нравится? – Ника обернулась, и по ее лицу я понял, что она готова вот-вот расплакаться. – Мне не идет, я толстая?
Господи, женщины…
– Это не совсем подходящая одежда для шашлыков во дворе, – не вдавался я в подробности, боясь, что ляпну лишнего.
