Сюрприз для двоих (СИ) - Стрекоза Наталья

- Они у тебя ручные? Светлова запускала маятник своего ехидства.

Отлично, у нас уже диалог, очень хорошо.

- Они у меня милые, - усмехнулся я.

- А людей, случаем, не едят? Машка покосилась на Антона. У этого глаза голодные.

- Не переживай, дорогая, - успокоил я ее, - ты аппетит вызываешь только у меня. Блюдо для хозяина, - я невольно хохотнул, а ежик опять засопел.

Черт, надо умерить свое чувство юмора, а то договорюсь до нового апокалипсиса. Наконец, мы миновали какую-то деревню, свернули за ее околицей, проехали через обширное поле и остановились на берегу узкой речушки. Я открыл дверь и вышел первым. Затем подал Машке руку, она ее проигнорировала, вылезла из машины, огляделась и рванула в ту сторону, где, по ее мнению, находилась деревня.

- Готовьте поляну, а мы немного побегаем, - велел я своим парням и побежал следом.

Светлова бежала красиво, даже быстро, но я оказался быстрей и коварней. Когда до Машки оставалось совсем маленькое расстояние, я прыгнул, свалил ее, и мы не менее красиво покатились в высокой траве. Ветер донес до меня смешок моих бугаев, плевать. Лежим. Снизу барахтается Светлова, я наслаждаюсь моментом сверху. Руки, на всякий случай, перехватил. Ночью уже дралась, хватит. Протиснув коленку между ее ног, я удобно устроился в весьма недвусмысленной миссионерской позиции. Черт, возбуждает!

- Отпусти, - все еще ерепенилась Светлова.

Ну, конечно, вот так взял и отпустил. Лежи уже ежик.

- Не-а, - я мотнул головой и осклабился.

- Ну, чего ты ко мне прицепился, - уже чуть не плача спросила Машка.

- Я тебе ночью говорил, - напомнил я. Повторить? Запросто. Люблю я тебя, Светлова, что тут непонятного? И ты меня любишь.

- Еще чего, - фыркнула моя Брестская крепость. Не люблю.

- Ври больше, - осклабился я. Любишь, еще как любишь.

- Да, с чего ты взял? возмутилась Машка.

- Ты сама сказала, - ответил я, разглядывая раскрасневшегося Светлячка. Машк , я тебе уже говорил, что ты у меня самая красивая?

Она затихла, затем лицо ее болезненно скривилось, и Машка отвернулась.

- Дим, хватит, - негромко произнесла она. Эти фразочки из детства, хороши, как воспоминания, но не стоит их опошлять.

- А я уже тогда успел это сказать? я улыбнулся и склонился, целуя открывшуюся мне шею. Поторопился. Ничего, повторю это снова. Машк , ты лучше всех. Я так и не смог найти похожую на тебя.

- Зато нашел Лилианну , - желчно отозвалась Светлова и мотнула головой, не давая себя снова поцеловать.

Я встал на ноги и рывком поднял Машку. Прижал ее к себе и, не позволяя увернуться, быстро чмокнул в кончик носа.

- А вот об этом мы с тобой сейчас поговорим, - сказал я, увлекая ее в сторону покрывала, на котором стояла бутылка «Киндзмараули », стаканчики, фрукты и коробка мармелада «Апельсиновые дольки». Я вам, госпожа Светлова, еще в четверг обещал все рассказать под бутылочку этого чудного вина. И меня еще никто не мог упрекнуть в том, что я не выполняю своих обещаний. Остановился и развернул ее к себе лицом, сказав уже серьезно. Машк , я тебе сейчас расскажу все честно и откровенно, а потом ты сама решишь, что со мной делать.

После этого мой Светлячок перестала пыхтеть и вырываться. Она послушно дошла до покрывала и первая опустилась на него. Я сел рядом, разлил вино по пластиковым стаканчикам и протянул ей один.

- За тебя, Машка, - улыбнулся я. За то, что я снова нашел тебя.

Она чуть помедлила, но все-таки поднесла ко рту стаканчик и выпила, залпом. Я рассмеялся и протянул ей мармеладку. Машка усмехнулась, отняла у меня мармелад и съела, вредная женщина.

- Рассказывай, - велела она.

Усмехнувшись, я тоже выпил разом все, что было налито, отставил стаканчик и посмотрел на нее. Черт, что ж меня так с нее прет? Собравшись с мыслями, я начал:

- Чтобы рассказать об этом фарсе с жениховством, мне придется вернуться лет на пятнадцать назад. Помнишь моего двоюродного брата, с которым я тогда сорвался? Машка чуть поморщилась и кивнула. Славка ей не понравился сразу, как только я познакомил их. У нас с ним была небольшая фирмочка , торговали техникой. Нашим инвестором стал его знакомый. Первые несколько месяцев работали без проблем, потом Славка предложил схему

- Димон , братан, верная схема, - Славка сидит на столе, на его запястье тяжелый золотой браслет, на пальце не менее громоздкая печатка, а в пальцах сжата бутылка пива. Чего тут думать? Моисей зря не посоветует.

- Нам потом Кувалда бошки снесет, - возражаю я. У него же одно решение всех проблем.

- Да, брось, соберем бабла и свалим. Россия большая. Горячится Славка. Да, что там Россия, за бугор можно свалить. Сейчас все дороги открыты. Слава Богу, не в СССР живем. Ну, братан, решайся.

Мне не нравится его идея, но прибыль обещает быть впечатляющей. А потом Да, в конце концов, такие, как Кувалда, долго не живут. Не конкуренты, так свои грохнут. Мужик слишком жесткий и злопамятный.

- Ну, братан, подумай сам. В прайсе проставим стоимость на тридцать процентов выше, берем по номиналу. Моисей переправляет наши процентов на левый счет, забирая свои десять. Здесь выставляем товар по рыночной стоимости, она по факту выше указанного в прайсе всего на десять процентов. Перевозку и зарплату сотрудникам некоторое время отбиваем, пока деньги копятся. Кувалде еще какое-то время башляем обещанную прибыль, потом постепенно банкротимся. Налоговая не подкопается, Моисей не выдаст, не в его интересах, инвалид, на которого я открою счет, тем более. Ну, решайся!

Меня раздирают противоречия, но цифра, которая может сложиться из этих процентов настолько впечатляющая, что я решаюсь, стараясь свято верить в то, что наш инвестор не прикопает нас раньше, чем мы сможем воспользоваться плодами этой аферы

- Кувалда все-таки дернулся раньше, чем мы рассчитывали, - продолжал я рассказать. Но Славка со своими вечными понтами поймал неприятности буквально за несколько дней до этого, его труп выловили из Москвы-реки. А потом пришел человек Кувалды и потребовал объяснения происходящего. Если бы не Артурчик Егоров с его связями, я бы сейчас с тобой тут вино не пил, - я усмехнулся и подмигнул хмурой Машке. Все свалили на Славку и Моисея. Меня выставили лохом и жертвой, которого кинул собственный брат. Моисей общался только со Славиком, потому про меня особо много сказать не мог. За помощь я отдал другу и покровителю Артура все, что заработал. Часть ушла, как моя доля долга Кувалде, вторая стала вкладом в бизнес того, кто меня отмазал. Опять же, благодаря Артуру, дальше я работал с его покровителем. С ним и начал подниматься.

Я протянул Машке очередную мармеладину, и она съела ее с моих рук, машинально. Дожевала и посмотрела на меня.

- А Лиля эта здесь причем? спросила она.

- А притом, что в шальную Лилькину голову взбрела идея выйти за меня замуж. Она какое-то время крутилась рядом, я объяснил, что между нами ничего быть не может. Вот тут и всплыла та история. Ее папашка , мой, уже бывший партнер, каким-то образом умудрился собрать на меня компромат и прижал им. История древняя, всеми забытая, но есть один нюанс. Александров Аркадий Романович, уважаемый в государственных верхах человек, еще будучи Кувалдой, сказал мне, что, если узнает, что я не лох, а кидала, то очень огорчится. Беда в том, что господин Александров никогда и ничего не забывает. Прецеденты были, мстит и через десять лет. Откуда Селезнев выкопал информацию о той афере, я до сих пор понять не могу. Был в ней еще один участник, племянник того инвалида, на имя которого открыли счет. Наверное, дядя рассказал ему, что его возили в банк, где на его имя был открыт счет и сделана доверенность на другого человека, больше узнать пареньку было неоткуда. Он решил сунуть нос, Славка дал ему в зубы какую-то мелочевку и пригрозил всеми карами небесными. Парень не угомонился, он вышел на меня. Все это произошло уже под занавес, и пареньку объяснили, что он стал соучастником, и гнев злого дяди зацепит и его. На этом он успокоился и затих. Он знал о последствиях своей болтовни, но не исключаю, что все-таки проболтался, если на него вышли люди Селезнева. О том, что, к единственному свидетелю уже сходили и мои люди, я умолчал. Эти нюансы Машке ни к чему. Жив-здоров дурак, и ладно. Главное, вспомнил о последствиях ненужной болтливости. Селезнев припер меня к стенке угрозой оглашения моего участи в афере, если не женюсь на его дочери.