Нора Робертс - Красная лилия
Мэй встала, подошла к этажерке, взяла фотографию в серебряной рамке.
—Мои дедушка с бабушкой, — пояснила она, протягивая снимок Харперу. — Официальный портрет, сделанный в тысяча восемьсот девяносто первом году. Прохвост или нет, дед был красивым мужчиной.
—Они оба красивые. — Харпер отметил, что платье, прическа женщины и даже тональность фотографии очень похожи на копии снимков, которые Митчелл прикрепил к своей доске.
—Красавица. — Дэвид перевел взгляд на хозяйку. — Вы на нее похожи.
—Так мне говорили. И внешностью, и характером. — Явно польщенная, Мэй забрала фотографию и поставила на место. — Бабушка считала, что в ее жизни было два самых счастливых дня. День ее свадьбы, когда она, слишком юная и глупая, не понимала, во что ввязывается, и тот день, когда она овдовела... где-то через двенадцать лет, и смогла наслаждаться жизнью, не обремененная мужчиной, которому невозможно доверять.
Мэй снова села и пригубила свой чай.
—Красивый мужчина, как вы сами видели. Несомненно, обаятельный и довольно удачливый как в картах, так и в аферах. Бабушка была высоконравственной женщиной, но умела совмещать свои нравственные принципы с удовольствиями, которые получала благодаря успехам мужа, хотя и осуждала их.
Хозяйка поставила стакан на поднос и продолжила, наслаждаясь своей ролью:
—Она часто рассказывала, как однажды из пьяных признаний мужа узнала, что подарок на годовщину — рубиновые сердечки — появился из весьма недостойного источника. Дедушка получил браслет в счет оплаты карточного долга от человека, который по дешевке скупал ювелирные изделия и другие ценности у несчастных и отчаявшихся, срочно нуждавшихся хоть в каких-то деньгах. Вполне вероятно, тот человек был и скупщиком краденого.
Мэй поджала губы. Через минуту она продолжила:
—Этот браслет принадлежал любовнице богача и был украден у нее одним из слуг, после того как покровитель ее бросил. Как рассказывала моя бабушка, та женщина сошла с ума и впоследствии исчезла.
Миссис Фицпатрик снова взяла свой стакан, сделала глоток и пристально посмотрела на гостей.
—Мне всегда было интересно, правдива ли эта история.
Вернувшись домой, Харпер первым делом нашел мать — она полола цветник у дома, — опустился рядом с ней на колени и начал рассеянно выдергивать сорняки.
—Я слышала, ты ушел сегодня пораньше.
—Хотел кое-что сделать. Почему ты без шляпы?
—Забыла. Выскочила на минутку и увлеклась. Харпер сдернул со своей головы бейсболку и нахлобучил ее на Роз.
—Помнишь, сколько раз, когда я возилась здесь, ты, вернувшись из школы, садился рядом, помогал мне полоть или сажать и рассказывал о своих проблемах или успехах?
—Я помню, что ты всегда слушала. Меня, Остина, Мейсона. Иногда всех троих одновременно. Как ты умудрялась это делать?
—Мать постоянно настроена на голоса детей. Так дирижер слышит каждый отдельный инструмент в своем симфоническом оркестре. Что тебя тревожит, малыш?
—Ты была права насчет Хейли.
—Я всегда права. Но в чем я была права на этот раз?
—Она не переедет к Логану даже по моей просьбе.
—А ты ее просил?
—Просил, настаивал, уговаривал... — Харпер передернул плечами. — Какая разница, если желаешь человеку добра?
Розалинд рассмеялась и похлопала сына по щеке измазанной землей ладонью.
—Настоящий мужчина.
—Минуту назад я был твоим малышом.
—Мой малыш настоящий мужчина. Я не считаю сие недостатком. Иногда, как сейчас, это веселит, иногда озадачивает и очень редко чертовски раздражает. Вы поругались? Мне так не показалось, когда вы вместе спустились сегодня к завтраку.
—У нас все нормально. Если тебе не нравится, что я сплю с ней в доме, я пойму.
—То есть, уважая святость нашего дома, ты будешь спать с ней где-то в другом месте?
—Да.
—Я спала в Харпер-хаусе с мужчинами, за которыми не была замужем. Это не храм, а дом. Такой же твой, как и мой. Если ты занимаешься с Хейли сексом, то с тем же успехом можешь делать это в комфорте. И в безопасности, — добавила Роз, глядя на сына в упор.
Сколько лет прошло, а его плечи поникли.
—Я теперь сам покупаю презервативы.
—Рада слышать.
—И не об этом я хотел поговорить. Я проследил браслет до Амелии.
Широко раскрыв глаза, Розалинд откинулась на пятки.
—Правда? Оперативно.
—Оперативность, совпадение, удача. Не знаю, как это назвать. Браслет из шкатулки некой Этель Хопкинс. Несколько лет назад она умерла, и ее дочь решила продать украшения, которые ей не нравились. Мэй Фицпатрик. Она сказала, что немного знакома с тобой.
—Мэй Фицпатрик. — Роз закрыла глаза, мысленно перебирая своих знакомых. — Прости, что-то не могу вспомнить.
—Это фамилия ее второго мужа. А первого... Ивз?
—Мэй Ивз... тоже ни о чем мне не говорит.
—Ну, она сказала, что встречалась с тобой пару раз. Первый, когда ты выходила замуж за папу. Она была на твоей свадьбе.
—Неужели? Интересно, но неудивительно. Наши с Джоном мамочки пригласили на свадьбу весь округ Шелби и большую часть Теннесси.
—Она знала бабушку Эшби. — Харпер передал Роз беседу с Мэй Фицпатрик.
—Поразительно, правда? Как все мелкие детали подходят друг к другу.
—Мама, Мэй догадалась. Она слишком хорошо воспитана, чтобы брякнуть вслух, но старушка свела концы с концами, разве что не назвала Реджинальда Харпера, богатого покровителя, бросившего любовницу. Вполне вероятно, она начнет болтать.
—Думаешь, меня это беспокоит? Милый, то, что мой прадед содержал и бросал любовниц и не хранил верность жене, никак не влияет на меня или на тебя. Мы не отвечаем за него, и я искренне надеюсь, что Амелия это поймет.
Роз выдернула еще несколько сорняков.
—И в остальном его поведение было весьма предосудительным, но опять же это не наша вина. Митчелл пишет книгу. Если ты и твои братья не будете настаивать на сохранении этой истории в семье, я хочу, чтобы Митч ее опубликовал.
—Зачем?
—Мы ни в чем не виноваты, ни за что не несем ответственность, но я чувствую, что должны все прояснить и каким-то образом отдать должное Амелии. Признать ее нашим предком, с которым, что бы она ни сделала, кем бы ни стала, обошлись подло в лучшем случае и чудовищно в худшем. — Роз сжала пальцы Харпера. — Мы и ее кровь.
—Я хочу, чтобы она исчезла. Хочу покончить с ней за то, что она чуть не сделала с тобой и теперь делает с Хейли. Значит ли это, что я бессердечный?
—Нет. Это значит только то, что я и Хейли тебе дороже. Ну, хватит на сегодня, — Роз вытерла ладони о штанины рабочих брюк. — Если мы сейчас не вернемся в дом, то сваримся на этой жаре. Идем. Посидим в прохладе, выпьем пива.
