Галия Мавлютова - Праздничный патруль (сборник)
– Н-не знаю, Диана Витальевна, как скажете, – нерешительно поднимая брови, пролепетал Анатолий Алексеевич.
Начальник службы безопасности пристально наблюдал за управляющим, мысленно определив, что для сорокалетней пиарщицы этот день станет последним. Анатолий Алексеевич, разумеется, имел в виду рабочий график сотрудницы, а не что-нибудь другое, не жизнь, конечно же.
– Надо звонить! – решительным тоном заявила Диана Витальевна. – Иначе мы все сгорим синим пламенем.
В это же время недалеко от здания «Медиабанка» проходила некая пожилая пара. Константин Иванович шагал впереди, высоко поднимая ноги, не обращая внимания на ворчание супруги. А Нина Яковлевна шла позади него и бубнила-бубнила-бубнила. Константин Иванович почти побежал, задыхаясь, кашляя, лишь бы не слышать ядовитых слов, не ощущать их воздействия.
– Костя, прекрати, тебе же плохо станет, – слова жены будто ударили по затылку.
Константину Ивановичу и впрямь стало нехорошо. Он остановился.
– Ну что же это такое, Константин Иванович, что ты со мной делаешь? – укоризненно произнесла Нина Яковлевна, вставая на цыпочки и пытаясь просунуть мужу под язык таблетку нитроглицерина. – И сам угорел, и меня ухайдокал. Пойдем домой, отец, пойдем, пока нас в полицию не забрали.
Но никакие доводы не подействовали, Константин Иванович стоял на своем.
– Нет, – резко возразил упрямый старик, отталкивая супругу, – мы пойдем к нашей Анечке. Отнесем доченьке подарок. Она всегда приходит вовремя, если сказала в два, значит, в два и придет. Не хочу домой! Не пойду. И точка.
– Ну что мне с тобой делать, упрямый ты человек, – сказала Нина Яковлевна, вздыхая и качая головой.
– А ничего со мной не надо делать, мы сейчас пойдем к нашей единственной дочери, благо она рядом с нами поселилась, чтобы мы чаще виделись, поздравим, вручим подарок. Вот что мы с тобой сделаем. И тогда можно спокойно идти домой, – возражал Константин Иванович, вдыхая полной грудью кисловатый, какой-то слежавшийся воздух.
После таблетки нитроглицерина ему стало гораздо легче.
– А вдруг она с мужчиной придет? Неудобно как-то, Костя, нехорошо это, – поежилась на ходу Нина Яковлевна.
– Наша Анечка не может прийти домой с мужчиной, она еще маленькая, – вскричал Константин Иванович и осекся.
Он невольно задумался. Ему казалось, что его Анечка до сих пор еще ребенок. И маленькая девочка не может вернуться в новогоднюю ночь вдвоем с мужчиной, это же неприлично. И хотя Константин Иванович понимал, что дочь уже взрослая, ей давно пора выходить замуж, он упрямо шел вперед, туда, куда его звала родная кровь. Они долго звонили в дверь, но в квартире никого не было. И тогда родители Анны присели на ступеньки, прислушиваясь к отдаленным шагам и звукам. Было что-то беспомощное в этих людях, еще не старые, не немощные, но ужасно одинокие и забытые, они скучали по родной дочери, хотели увидеть Анну, поздравить ее, порадоваться за нее, поглядеть на единственное чадо хоть одним глазком. И не было в их желании ничего противоестественного. Вся их жизнь замкнулась на дочери. Они не могли забыть маленькие беспомощные ручки, ножки, заплаканные глазки. Все это так и не выросло, застряло в отдаленном отрезке времени, осталось в сознании родителей крохотным и нежным, требующим помощи и внимания. Константин Иванович не мог понять, как дочь может заснуть без него, без его сказки, без отцовского поцелуя. И он, превозмогая усталость, сидел на лестничной площадке, прижав к груди пакет с подарком для Анны. Нина Яковлевна стоически переносила выходки мужа, она привыкла к его причудам. Ей тоже хотелось увидеть Анну, прикоснуться к ней, вдохнуть милый запах родного тела, но Нина Яковлевна побаивалась, что Анна придет не одна, а с суженым, тем самым, ради которого когда-то Анна Мельникова уехала от родителей, купив в кредит небольшую квартирку по соседству. Она больше не могла жить с родителями, запрещавшими ей, как школьнице, приходить домой позже десяти вечера. Анна безжалостно порвала нить, связующую ее с родителями. Оставляя навсегда отчий дом, она считала, что совершает благо, ведь отец и мать – еще не старые люди, и они способны создать себе красивую и удобную жизнь. Но Анна ошиблась. Без нее родителям нечем было заняться. У них пропал смысл жизни. Впрочем, Анна ничего об этом не знала. Она редко навещала родителей, полагая, что у них нет времени, как и у нее. Они договорились встретиться первого января. Утром. Пораньше. Но Константин Иванович не мог больше ждать. Его сердце разрывалось на части. Он тосковал и страдал, сидел на ступеньке и прислушивался к посторонним звукам и чужим шагам.
А в квартире Семеновых в эту минуту пробили часы. Александр невольно вздрогнул, даже передернулся. С нервами что-то. Часы ударили один раз. И остановились. Наступившая тишина властно заполнила всю квартиру. Но часы продолжали свой ход. Семенов недоуменно уставился на циферблат. Один час. Одна минута второго. Ночь. За окном темень, звучат выстрелы петард, словно артиллерийская канонада. Кухня блистает чистотой и уютом. Остывшая духовка манит сладкими ароматами запеченного мяса. А в доме пусто: ни гостей, ни жены, ни Нового года. За окном даже снега нет, кругом нудная слякоть, капель, лужи. Семенов еще раз взглянул на часы. Идут. Пять минут второго. И лишь в этот миг Александр сообразил, что Новый год уже наступил, а он и не заметил, готовясь к торжеству. Обычно он погружался в процесс приготовления блюд, а всем остальным занималась жена. Супруга. Надежда Павловна. Без нее действительность утрачивала смысл, ломалась, рассыпаясь на части. Александр сдернул фартук, швырнул его в угол. Деликатесы, салаты, выпивка – все оказалось ненужным и бесполезным. Александр набрал номер телефона и сказал, стараясь выглядеть в глазах абонента вполне нормальным, не сумасшедшим, не сбрендившим, не пьяным и даже не свихнувшимся: «Виктор Васильевич, извините, но у меня жена пропала. Когда? Да вот, уже вчера получается. Еще в десять вечера. Куда? Да за хлебом пошла. Нет, не выпил, вообще ничего не пил, забыл про Новый год, а на часы не посмотрел». Семенов замолчал и долго слушал абонента, при этом он молчал, кривился и вздыхал.
– Виктор Васильевич, извините, что побеспокоил вас в праздник, – сказал наконец Семенов, дрожавшими пальцами терзая невинный мобильник. На лбу его проступили мелкие капли пота.
– Да не извиняйся, Саша, найдем твою благоверную, из-под земли достанем, – вдруг разнесся по квартире мощный голос.
Александр отнял телефон от уха и удивленно посмотрел на экран, будто воочию лицезрел абонента.
