Кассандра Брук - Со всей любовью
В этом было что-то абсурдно волшебное, но тут в мою пасторальную идиллию вторглась неожиданная мысль. Овцы подразумевают пастуха. И тут же я услышала, как он насвистывает. Услышал и Эстебан. Не минута для посткоитальных ласк. Мы торопливо оделись. Лобковые волосы Эстебана застряли в молнии, и я засмеялась. В отличие от него, пастух сказал: «Buenas tardes!»,[35] и, насвистывая, прошел мимо.
А сейчас я сижу в саду обгоревшая. И все тело ноет. Эстебан ушел, чтобы по-мужски заняться лошадьми – я слышу его голос. Думаю, нынче ночью мы будем просто спать. Разве что Эстебан настоит. Как я надеюсь.
А завтра я дома, если это можно назвать домом. И битва возобновится. Интересно, кто из нас лучше провел уик-энд – Пирс или я. Но в одном я уверена: его членом никогда стервятников не отгоняли. И никогда ему не доведется трахать сдобную булочку на Тарта де Санта Тереза, то есть я искренне на это надеюсь.
Но прочел ли он все-таки статью Тома обо мне? Думается, я скоро узнаю.
Скажи Тому, если он еще не в пути, что я буду очень ему рада. И знаешь, Джейнис, я так счастлива за тебя. Что ты все время улыбаешься. Я знаю это ощущение. Ты заслужила хоть чуточку счастья. А я украла эту чуточку.
Со всей любовью,
Рут.
Речное Подворье 1 30 июня
Рут, миленькая!
Твое замечательное и неприличнейшее письмо пришло сегодня утром. Как, по-твоему, слегка изменив ингредиенты, не могла бы я включить Тарта де Санта Тереза в «Членистографию»? Иллюстрация может, разумеется, навлечь на книгу запрет во всем мире, и даже Сэмюэл Джонсон, пожалуй, разберет, чем занимаются ингредиенты этого торта.
Между прочим, Том сказал чистую правду: мы получили мегаконтракт из Штатов. Издателя несколько смущает моя иллюстрация к «омару на подстилке» – не из нравственных соображений, как я было вообразила, но из опасения, что им вчинят иск за клевету. Оказывается, мускулистая дама, служащая подстилкой на моем рисунке, очень похожа на кинозвезду, прославившуюся вчинением исков, тем более что она лесбиянка. Так что мне пришлось его переработать. Когда он позвонил позавчера поздно ночью, я довольно робко спросила: «Как насчет Библейского пояса?», – он ответил: «Библейский пояс на! Да и вообще, они там ничего, кроме Библий, не покупают». А потому я выдвинула в качестве предложения идею «Пикантной Библии». Он засмеялся и сказал, что подумает, а через десять минут снова позвонил. «А как насчет «Деяний Апостолов – без купюр»?»
Том только что отбыл в Испанию – и к тебе. И должна сказать вам, миссис Конвей: «Только попробуй!» Я знаю, он изнывал по тебе шестнадцать лет, но теперь уже поздно. Он – мой.
Я хочу быть серьезной. Я чуточку по уши влюблена. Он все то, чего, как я считала, мне и даром не надо. Когда-то я просыпалась по утрам с образом моего идеала-мужчины перед глазами. Он всегда был худощавым брюнетом, чуть моложе меня, спокойным, серьезным, то ли ученый, то ли поэт; естественно, одинокий и никогда прежде не женившийся, так как не повстречал женщины, созданной для него, – и ровно столько бурных романов с не теми женщинами, чтобы он сразу же узнал во мне ТУ ЕДИНСТВЕННУЮ. Да, и малопьющий! Разумеется, некурящий, в доме – мастер на все руки, очень милый со всеми моими подругами, но и только, и застенчиво предвкушающий отцовство.
И что я получаю? Седой, дымящий как паровоз, старый пьяница, женившийся пять раз, трахавший практически всех знакомых мне женщин, имеющий троих детей и утверждающий, что у него «осталось слишком мало сперматозойчиков, чтобы он мог стать отцом в четвертый раз». Чудесно, не правда ли?
Но утром, если Тома нет со мной, я вызываю мысленный образ мистера Совершенства и говорю себе: «Господи, до чего же он скучен!»
А Том никогда скучен не бывает – даже, когда говорит о своих женах. Ах, Рут, неужели я действительно попаду в их число? Возможно, чтобы обеспечить постоянство, будет лучше не попадать.
Только, пожалуйста, верни его в целости и сохранности.
Моя любовь к тебе, и иного рода (которую не смей ему передавать) – Тому.
Джейнис.
P.S. Всю следующую неделю – Уимблдон. Цин дал мне отпуск на всю неделю. Зачем только он сообщает всем своим покупателям, что я иллюстрирую замечательную поваренную книгу. Может, мне взять псевдоним, как по-твоему?
P.P.S. Клайву страшно нравится местная школа. Он стал образцовым ребенком. Не вырастет ли из него самый заурядный человек? Пожалуй, это было бы большим облегчением.
МАДРИД 18 ч 00 мин 30 ИЮНЯ
ТЕЛЕГРАММА ДЖЕЙНИС БЛЕЙКМОР
РЕЧНОЕ ПОДВОРЬЕ ОДИН ЛОНДОН W4 СК ДАЛЕЕ
СЛУЖБЫ РЕМОНТА БРАКОВ ОТЧЕТ НОМЕР ПЯТЬ ТОЧКА
ИДИОТ МУЖ ЗАВЕРНУЛ ГАЗЕТОЙ СЛУЧАЙНОЕ СОБАЧЬЕ ДЕРЬМО НЕ ПРОЧИТАВ ТОЧКА
НАЗАД ПЕРВОМ КВАДРАТЕ ТОЧКА
ТОМ ТОЛЬКО ЧТО ПРИБЫЛ НЕУЗНАВАЕМО ВЛЮБЛЕН
ЗАВИСТЛИВЫЕ ПОЗДРАВЛЕНИЯ
ПИРСА НА ТОЧКА РУТ
ИЮЛЬ
Английское посольство Мадрид 1 июля
Дорогой Гарри!
Я тебя не понимаю. Когда твой брак с Джейнис рушился, ты писал бодрые, остроумные письма. Теперь ты вольный человек, нежащийся в двойных ванных с сенаторскими женами или трахающий всех наших и не наших корреспонденток, – и пишешь тоскливые письма. У тебя невозможный характер.
А негодовать, потому что Джейнис выбрала человека старше, это уже вообще ни с чем не вяжется. Женщины часто останавливают выбор на мужчинах старше себя, и, без сомнения, настанет день, когда ты будешь этому рад. Не хочу показаться напыщенным – хотя я знаю, что я такой, – однако зрелый возраст приносит новый разумный взгляд на человеческие отношения, который женщины часто ценят выше секса. Мы с Ангель очень сблизились со времени наших чудесных дней в Толедо и можем свободно обсуждать эту тему. Она прекрасно знает о моей нерушимой преданности Рут, так что я еще более убежден, что при таких обстоятельствах сексуальная связь обрекла бы Ангель на душевную депрессию и растерянность, хотя порой меня одолевает искушение злоупотребить ее доверчивостью.
Например, позавчера мы обедали у нее, так как ее родственники в отъезде, и она, приняв душ, зашла в гостиную, завернувшись в узенькое полотенце. Мне пришлось пустить в ход все мое самообладание, особенно когда я обнаружил, какие у нее восхитительные грудки. По ее предложению мы, возможно, проведем вместе еще один уик-энд, но где-нибудь подальше – возможно, в Малаге, – так как я знаю, до чего она любит купаться. Говоря откровенно, мне трудно ей в чем-либо отказать, а она была обворожительно настойчива. Конечно, у нее почти нет собственных денег, а на то, что ей платит Британский совет, ни о какой поездке на юг не может быть и речи. В виде благодарности она одарила меня восторженным поцелуем, каким-то чудом умудрившись удержать большую часть полотенца на месте. Нет, она сама прелесть. Мне следует быть очень осторожным, чтобы положение не вырвалось из-под контроля, и меня очень беспокоит, что Рут пребывает в твердом убеждении, будто это уже случилось. Она просто не желает ничего слушать.