Айрис Джоансен - Королева льда
Дани открыла дверь.
– Я пойму тебя, если ты не придешь на выступления. И не перестану любить тебя и опять вернусь и постучу в твою дверь после того, как сегодня на льду все закончится.
Она уже ушла, а Энтони стоял и вслушивался в постепенно стихающий звук ее шагов.
10
– Дани, сядь за стол и успокойся, – сказала Марта и начала массировать ее плечи, постепенно возвращая им гибкость. Не сразу Дани поняла, что сидит, уставившись в зеркало, но не видит в нем своего отражения, потому что мысли ее где-то за тысячу миль отсюда. Она попыталась встать, но Марта силой усадила ее обратно в кресло. – Я еще не закончила, – объяснила она.
– Слушай, у меня превосходный макияж, – нетерпеливо сказала Дани. – А прическа – произведение искусства. Ты соорудила совершенно изумительный кок и так обильно полила его лаком, что даже ураган не сможет растрепать его. Ну теперь-то мне можно встать? Я хочу пойти посмотреть, как выступает Шмидт.
– Через минуту, – успокаивающе сказала Марта, выдвигая один из ящичков гримерного столика. – То, что ты посмотришь на ее выступление, ничего не изменит и ни на что не повлияет. Наоборот, только еще больше взволнует тебя. – Марта вынула длинный черный кожаный ювелирный футляр. – Если, конечно, возможно. По-моему, ты уже на пределе. У тебя такие красные щеки, что мне не надо их румянить. И глаза блестят как при лихорадке. – Марта подозрительно вглядывалась в нее. – Да ты не заболела ли? – Нет, я прекрасно себя чувствую. – Дани состроила рожицу, когда лицо Марты отразилось в зеркале. – Но я заболею, если ты не отпустишь меня к Бо. Ему почему-то можно наблюдать за Шмидт, хотя выступает не он. – Она перевела взгляд на футляр, который Марта продолжала держать в руках. – Что это? Украшение? Но ты же знаешь, что я не надеваю их на соревнованиях. Они мне мешают.
– Доставлено прямо сюда сегодня вечером специальным курьером. Здесь же записка от ювелира, гласящая, что мистер Малик специально заказал это к платью, в котором ты выйдешь на лед. – Марта с восхищением разглядывала содержимое футляра, покоящееся на бархатной подушечке. – Отлично подойдет к костюму. Я думала, Энтони ошибся, купив такое простое украшение к едва заметной тряпочке, которую ты надела на себя, но теперь вижу, что оно превратит тебя в настоящую принцессу.
Она вынула тонкую платиновую диадему – цепочку, усыпанную мелкими бриллиантами. Вещь выглядела так изысканно, как будто какая-то добрая фея соткала ее из воздуха, взмахнув волшебной палочкой. Бриллианты так близко располагались друг от друга, что между ними не было просветов. Они сверкали и переливались в лучах света. Каждый камешек в легкой платиновой оправе.
– Боже, какое чудо! – восхищенно прошептала Дани. – Они что – настоящие, да?
– Настоящие, – уверенно ответила Марта. – Посыльного сопровождала охрана. – Она взяла диадему и обвила ее вокруг прически – туго стянутых в замысловатый пучок волос – и надежно закрепила при помощи специальной застежки.
Украшение действительно было превосходным дополнением к костюму. Ее белое атласное платье было элегантным, но достаточно простым. Длинные рукава, лиф, плотно облегающий ее грудь, были полностью лишены сложных деталей. Только легкая короткая юбочка, которая шуршала и переливалась с каждым движением Дани, не давала принять это платье за костюм эпохи средневековья, взятый напрокат из исторического музея и укороченный по современной моде. Гордая осанка Дани, ее манера высоко держать голову всегда вызывали мысль о том, что она принадлежит к знатному роду, а сейчас еще и сверкающая в ее густых темно-рыжих волосах диадема превратила ее в королеву.
– Корона из звезд, – сказала Марта, отступая назад и разглядывая в зеркале отражение Дани. – Судьи не смогут оторвать от нее взгляда. Как ты думаешь, для чего Энтони подарил тебе диадему? Он сделал это с умыслом, или сработало его подсознание?
– Возможно, и то, и другое, – пробормотала Дани, невидящим взглядом глядя в зеркало. Ее охватило мимолетное воспоминание о загадочных словах, сказанных Энтони в тот день, когда они выясняли отношения, вместе принимая горячую ванну. – Но почему-то я так не думаю.
– Потрясающая вещь, – восхищенно сказала Марта, обняв Дани своими сильными, но одновременно нежными руками. – Ты великолепна сегодня. Судьи попадают со стульев, увидев тебя.
– Если я не упаду раньше, чем они заметят мою корону, – смеясь, ответила Дани, похлопывая Марту по руке. – Ну теперь-то уж я могу пойти посмотреть, как там мои соперницы?
– На кого смотреть-то? Тебе нет равных, – ворчливо ответила Марта, отступая на шаг назад и помогая Дани подняться, потому что самой ей это было достаточно трудно сделать – она давно уже надела коньки, готовясь к выступлению. – Помни мои слова, когда выйдешь на лед.
– Я не забуду, – ответила Дани, наклоняясь вперед и легонько целуя Марту в щеку. – Ты идешь со мной?
– Не сейчас. Я хочу прибрать здесь немного. Я приду, когда ты начнешь выступление.
Дани кивнула.
– Увидимся.
Она открыла дверь и поспешила, насколько это было возможно в зачехленных коньках, к двери, ведущей на каток. Она шла по длинному, пустому коридору, размышляя о том, что вокруг нет ни единой живой души – все, затаив дыхание, наблюдали за уже, вероятно, заканчивающимся выступлением Шмидт, за ее настойчивыми попытками заполучить «золото». Только что отзвучала музыкальная увертюра из «Лебединого озера». «Закономерный выбор, учитывая ее классический стиль. Она, без сомнения, превосходно откатала свою программу», – подумала Дани. Ее ладони внезапно вспотели и стали липкими, и Дани нервно вытерла их о мягкий материал своей юбочки. Она не должна позволить этой мысли выбить ее из колеи. Да, конечно, Шмидт выступила великолепно, но ведь и она не хуже. Нет, ей надо быть лучше, а не «не хуже», если она хочет обогнать Шмидт: та же пока на первом месте!
Дани продолжала неуклюже идти вперед. Она всегда чувствовала себя выброшенной на берег русалкой, когда ей приходилось передвигаться в коньках не по льду, а по полу. Наконец она добралась до двери, открыла ее, и музыка буквально нахлынула на нее. Проход между трибунами был забит фигуристами, тренерами, телерепортерами и операторами с их камерами. Дани осторожно переступила через несколько длинных проводов, прикрепленных к теле – и видеоаппаратуре, и стала медленно пробираться сквозь толпу, отыскивая глазами Бо. Наконец она увидела его. Бо стоял и напряженно, не отрывая взгляда, смотрел на табло в ожидании оценок Шмидт. Дани, облегченно вздохнув, поспешила к нему. Она так и не увидела ничего из выступления немецкой фигуристки.
