Лучшее лекарство от любви - Трейси Броган
Ослепительную улыбку Габи только подчеркивала ярко-розовая, цвета жвачки для надувания пузырей, губная помада.
— Я не сказала вам, доктор Макфригид, потому что если бы сказала, вы бы вряд ли пошли.
— Ты права. Не пошла бы.
У меня не было никаких моральных возражений против секс-игрушек. Лишь бы лодка держалась на плаву, неважно, за счет чего. Но я возражала против того, чтобы делиться интимными секретами с малознакомыми женщинами. Или, что еще хуже, с женщинами, которых я хорошо знаю и вместе с которыми мне приходится работать. В ближайшую минуту наша администраторша откроет дверь и покажет нам целую сумку товаров для взрослых. Тот самый неловкий момент, иначе не скажешь. Они и так уже вовсю обсуждают мою личную жизнь. А после сегодняшнего вечера станет только хуже.
Но хоть что-то положительное в этом есть: я наконец узнаю, что такое ваджазл.
Габи заправила розово-блондинистую прядку за ушко, проколотое в трех местах. На ней были миленькие джинсы и блестящая кофточка. Мне стоило догадаться, взглянув на ее наряд, что вечер мы проведем не в разговорах о сдобном тесте или использовании шарфа в качестве аксессуара. Даже Хилари оделась легкомысленнее обычного: в шелковую красную маечку и короткие шорты. Проклятье, какие же длинные у нее ноги! Она взяла меня за плечи и развернула к себе лицом. Потом встряхнула за руки, но я упрямо оставалась зажатой.
— Уж если кому и нужны секс-игрушки, Иви, так это тебе. Нам нужно подготовить тебя к встрече с твоим секси-дерматологом на следующей неделе. Нам нужно высвободить необузданную, авантюрную сторону твоей натуры.
Я с трудом сдержала улыбку.
Эти двое и понятия не имеют, что моя необузданная авантюрная личность отскакала родео почище, чем на механическом быке, всего каких-нибудь десять часов назад. Тайлер ушел от меня только в шесть утра. Мы почти не спали, а Броня сжевал еще две пары моих трусов. Все части моего тела ныли от сладкой истомы, я чувствовала, что меня использовали — в самом лучшем смысле слова, и от души наслаждалась посткоитальным похмельем.
И как будто декадентской ночи разврата было мало, в обед Тайлер прислал от Джаспера курьера с горячим чизбургером с луковыми колечками. И картошкой фри. Некоторые мужчины пытались произвести на меня впечатление, присылая цветы. А он прислал бургер с говяжьей котлетой, сочащийся холестерином. Я была на седьмом небе от счастья. Вкус еды чуть не вызвал у меня новый раунд множественных оргазмов. Слава богу, посыльный успел уйти до того, как я попробовала этот бургер.
Но ничего этого они не знали, а делиться я пока не спешила.
— Авантюристка во мне всегда готова, Хилари. Она не нуждается в гаджетах на батарейках, чтобы подзарядиться.
— Всегда готова, правда? Даже если и так, небольшое сервисное обслуживание двигателя еще никому не повредило.
— Др-р-рынь-дрынь-дрынь! — с энтузиазмом прорычала Габи.
Дверь открылась, на пороге стояла Делль. Из-за расширенных сосудов щеки у нее покраснели, как переспелые вишни, и это составляло кричащий контраст с очками в оправе лавандового цвета.
— Ох божечки! Доктор Роудс! И доктор Пулман! И Габи! Проходите. Чувствуйте себя как дома.
Она картинно развернулась и повела нас через холл, блузка с цветочным принтом развевалась на ходу. В доме пахло сахарным печеньем. И лубрикантом.
— Знаешь, если я куплю игрушку, зачем тогда мне муж? Я буду просто валяться в постели со своим надувным парнем, — шепнула я на ушко Хилари, когда мы вошли в обшитую панелями гостиную Делль.
— Поверь мне, даже если у тебя есть мужчина, игрушки важны, — прошептала она в ответ. — Стив раньше не мог отыскать точку джи даже с компасом и картой.
Гостиная была украшена кружевными салфеточками, множеством сухих букетов и фарфоровыми фигурками из серии «Драгоценные моменты». Не самый подходящий декор для вечеринки, рекламирующей секс-игрушки. Семейные фотографии висели на стенах, закрывая каждый дюйм, и стояли на всех горизонтальных поверхностях.
Чудесно. Как раз то, чего мне не хватало. Чтобы еще пятьсот пар глаз следили затем, как я выбираю дилдо.
— Расслабься, — Габи сжала мое запястье. — Будет весело.
Мы прошли в глубь комнаты, и я заметила несколько знакомых лиц. Я потянула ее за рукав:
— Здесь сотрудницы больницы. Они же будут потом обсуждать, что видели нас здесь!
Она беззаботно пожала плечами:
— И что? Это только укрепляет чувство солидарности. Поверь, они начнут относиться к тебе лучше.
— Все и так хорошо ко мне относятся.
— Конечно, хорошо. Но иногда ты бываешь резка. И не по-модному резка, а так, знаешь, как от недотраха. Считай это плановой процедурой. Присядь, возьми бокал вина и полистай каталог.
Она подтолкнула меня к складному стулу и протянула глянцевую красную брошюру с почти обнаженной женщиной на обложке. Я уставилась на модель с лисьим личиком, сразу отметив некачественную работу пластического хирурга. Импланты груди были слишком большими и круглыми и выглядели неестественно. Хотя, если подумать, она сидела, выгнув спину, на черном кожаном диване в красных стрингах, белой маске и ковбойских сапожках со шпорами, и ни ее поза, ни наряд тоже не отличались естественностью. Хилари и Габи поставили сумки на стулья по обеим сторонам от меня и повернулись, чтобы уйти.
— Вы куда? — прошипела я.
А они засмеялись в голос. Не со мной. Надо мной.
— Я иду себе за вином, а тебе захвачу валиум, — сказала Хилари.
— Очень смешно! Обхохочешься.
Они ушли на кухню, а я обвела взглядом комнату, чтобы сориентироваться, кто из знакомых здесь присутствует. Мне помахала Сюзи из отделения скорой помощи. Я помахала ей в ответ. На ней были джинсы с низкой талией и ярко-розовый топ. С распущенными вьющимися волосами она выглядела лет на десять моложе, чем в больнице.
Я была одета скромнее всех: в черные капри — часть базового гардероба — и бледно-голубую блузку. Да у меня и не было ничего броского: одежду я обычно подбирала для работы. Но теперь, когда я начала ходить на свидания, мне нужны новые, более смелые наряды. В конце концов, я что, не заслужила? Я так много работаю. Конечно, мой внезапно проснувшийся интерес к моде и стилю никак не связан с Тайлером и желанием выглядеть моложе и привлекательнее. Просто я уже тысячу лет не устраивала себе грандиозного шопинга, и
