Вояж по линиям судеб, или Сказка для взрослой девочки - Казанцева Алла Борисовна

— А у тебя такая возможность есть? — сварливо поинтересовалась Галя.

— Нет. Но будет. То есть я выбираю, но контингент какой-то… Как на распродаже, когда ничего стоящего, зато барахла навалом.

— Ждешь завоза? — перешла на торговую терминологию Галина.

— Жду. Кто не ждет, тот не дождется! А я жду.

Наташка в последний раз дунула на ноготки и улыбнулась:

— А Женька твой — тюфяк тюфяком. Ни на что не способен. Я удивляюсь, как его Валька захомутала. Кстати, они разбежались.

— Да? — Галочка вспыхнула, тут же старательно погасив огонек в глазах. — А мне какая разница?

— Я к тому, что он не просто так ходит.

— Думаешь, с серьезными намерениями? — затаив дыхание, Галя прислушалась к себе. Конечно, хотелось, чтобы Женя вернулся и признал ошибку, но… Не пропало ли у нее желание находиться рядом с ним в горе и в радости и умереть в один день? Сомнения, густым туманом колыхавшиеся при попытке осмыслить собственную позицию, смущали.

— А то! — Наташка знала, что говорила. — Мужик столько времени непристроенный: ни постирать, ни сготовить некому! Ему без жены на хозяйстве никак!

Галя была почему-то благодарна Наташке за такую характеристику его планов. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь отговорил ее от дальнейших попыток общаться с бывшим мужем.

В тот вечер она легла с очередным твердым намерением освободиться от гнетущего чувства ожидания и зависимости от Жениных звонков. А днем во время урока она по привычке осторожно выглянула в окно, надеясь, что он стоит где-нибудь недалеко и ждет ее. И поняла, что одиночество подвержено глупым поступкам, как ослабленный организм — простуде.

У доски маялся и крошил мел непроходимый троечник Боровой. На его круглой физиономии была написана такая мука, что Галины мелкие проблемы казались чем-то сильно второстепенным.

— Ты учил? — сердито спросила Галина, но сердиться не хотелось. Было обидно, жалко себя и хотелось плакать.

Боровой молчал, как пионер-герой, плотно сжав губы и исподлобья глядя мимо нее.

— Ладно, — прокомментировала его бойкот Галя, — в таком случае потрудись пригласить родителей в школу. Хоть утром, хоть после уроков, но только завтра же.

Мальчишка наклонил голову и выскочил из класса. Галя растерянно посмотрела ему вслед.

— Так… Костя… догони и верни его, пожалуйста.

Ей стало стыдно. Срывать зло на детях — последнее дело. Но их хоть папа с мамой дома пожалеют, а ее жалеет только Наташка, да и то в свободное от личной жизни время.

Мужчины непредсказуемы. Их высокомерные заявления о женской логике рассыпаются на фоне их собственных поступков.

Однажды Федор проснулся с ощущением, что Валентина должна уйти. Было жаль выбрасывать ее из жизни. Рано или поздно женщины приедались ветреному Федору. С этим он ничего не мог поделать. Они должны были быть свежими, новыми, как только что срезанные цветы, которые со временем всегда вяли и переставали радовать глаз. Хранить гербарий он не планировал. Это вовсе не значило, что всякий раз он переходил ко всё более и более юным дамам. Нет, Федя был эстетом в любовных отношениях и гурманом эмоций. Возраст подруги не имел значения, но ему хотелось свежести чувств. Валя, не подозревавшая о том, что ее песенка спета, похрапывала во сне и занимала чужое место. День за окном занимался пасмурный, и его не жалко было испортить стремительной разборкой с не менее стремительным выдворением девушки за пределы обжитой территории.

Прием был отработан за долгие годы и сбоев никогда не давал.

— Валюша, — Федор нежно провел пальцем по ее мягкой спине.

Валентина зевнула:

— Чего в такую рань-то?..

— Это ужасно…

— Чего?

— Я влюбился…

— Ужас-то какой, — перебила его Валентина, явно думая, что сейчас последует признание в любви.

— Я подлец. Я не достоин тебя…

— Чего уж. Потерплю, — благосклонно объявила Валентина и хихикнула.

Обычно ему удавалось выпалить формулировку на одном дыхании. А сегодня вдруг произошел досадный сбой.

«Старею», — грустно подумал Федор, тем не менее с кокетством поиграв мышцами живота.

— Ой-ой-ой, — заметила его маневр Валентина и потянула одеяло на себя.

— Валя, я должен признаться. Я люблю другую. Нам надо расстаться.

Она продолжала лежать, глупо улыбаясь и не веря, что все это опять происходит с ней. Сначала Женя прицепился к вульгарной продавщице, которая лет на десять старше Валентины, а теперь бывший муж этой продавщицы тоже отправляет ее в отставку. Мир перевернулся, мужики спятили и, пресытившись молодостью и красотой, потянулись к антиквариату.

— И что это значит? — дрогнувшим голосом спросила Валя, уже прекрасно понимая, что это значит. Ее выставляли, однозначно намекая на конец связи.

— Прощай, — Федор изобразил страдание и занял ванную, включив воду на полную мощность. Видимо, Валентина должна была подумать, что он там рыдает от горя.

Но ничего такого она не подумала. Она занялась решением насущных задачи, куда более важных, чем моральные терзания бывшего бойфренда. О возвращении к Жене нечего и думать. Он должен сам приползти, виноватый и раздавленный. Уверенность в том, что когда-нибудь это свершится, сейчас была капитально подорвана.

Спешно схватив телефон, Валя позвонила подружке Ларисе, лозунгом которой была сакраментальная фраза: «Нет проблем». В этот раз Лариса тоже не подвела.

— У моей знакомой брат развелся. Ему срочно нужна домработница. Можно с проживанием, главное, чтобы недорого. Там с ребенком сидеть некому.

— Ой, мне бы главное какое-то время перекантоваться! — взвизгнула Валентина, усмотрев в таком совпадении добрый знак.

— Бери телефон. Перекантовывайся, — Лариска продиктовала номер.

Грязноватый «корабль» смотрел на мир узкими цепочками окон. Подъезд казался полигоном по испытанию химического оружия: одуряющий запах табака и бытовой гадости густой тучей окутал едва не задохнувшуюся Валентину. Ждать лифт она не стала, резво взбежав по ступенькам. В районе третьего этажа ароматы значительно ослабли, и она осторожно задышала, по-прежнему остерегаясь вдыхать полной грудью.

На звонок дверь распахнулась почти моментально. Словно хозяин ждал ее, вцепившись в ручку.

— Здравствуйте, я — Андрей!

— А я — Валя, — Валентина кокетливо повела плечами. Мужичок оказался крепким, но невысоким шатеном с грустными маленькими глазками и доброй улыбкой.

Основные детали они обговорили по телефону, еще до того, как Валентина покинула ветреного Федора, высказав ему на прощание немало горьких слов вперемешку с ненормативной лексикой.

Андрей был каким-то растерянным и подавленным. Он даже не попросил у новой домработницы документы. Торопливо показав квартиру, оставил номер мобильника и натуральным образом сбежал, даже не дав Валентине возможность начать очаровывать работодателя.

«Ну и ладно, — с обидой подумала она, глядя в окно, как Андрей садится в старые «Жигули» и уезжает в неизвестном направлении, — Не больно-то и хотелось!»

Оглядев фронт работ, она окончательно приуныла. Квартира выглядела запущенной до невозможности. Оставив уборку на потом, Валентина пошла готовить суп для ребенка, который к часу дня должен вернуться из школы. Когда вернется его папаша, Валю не проинформировали. Фронт работ удручал. Покидав в мусорное ведро всё, что мешало на поверхности, Валя пошла к мусоропроводу.

Убедившись, что замок на двери не защелкивается самостоятельно, она, шлепая тапочками, начала спускаться. Сзади скрипнула дверь, и послышалось шарканье.

— Здра-а-авствуйте, — протянул вкрадчивый голосок. На площадке стояла растрепанная старуха в выцветшем голубом передничке поверх тренировочного костюма.

— Здравствуйте, — степенно кивнула Валентина и загремела ведром, посчитав все приличия соблюденными.