Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
Его взгляд скользнул в сторону, а затем вернулся ко мне. Я распахнула рот, увидев озорной блеск в его глазах. Прежде чем я успела как-либо отреагировать, он потянулся к моей руке и сжал ее, вызвав этим жестом шипение моего отца.
О Боже…
Он и вправду провоцировал моего отца!
— Со мной все будет в хорошо. Не беспокойся. К тому же, я буду не один, твой отец составит мне компанию, — я услышала, как папа злобно хмыкнул, и трусливо поежилась.
Лешу же, казалось, ничем нельзя было пронять, он без невозмутим и спокоен как скала.
— Просто иди, Ксюша, — сказал он, отпустив мою руку.
Я все еще колебалась. Он выглядел непринужденно, облокотившись на спинку дивана, что должно было заставить меня успокоить. Но краем глаза я замечала, что папа все еще продолжал испепелять Лешу ненавистным взглядом, тем самым не позволяя мне покинуть их.
Леша бросил на меня взгляд, заставивший попятиться на выход из гостиной, и я, наконец, направилась в сторону кухни.
Но не раньше, чем украдкой оглянулась на них, продолжая беспокоиться.
11.3. Разговор с отцом
POV Леша
— Ты выглядишь как парень, повидавший много интересного в жизни. Особенно, что касается внимания разных девиц.
Я оторвал взгляд от футбольного матча, идущего по телевизору, и посмотрел на отца Ксюши. Удивленный тем, с чего именно он завел разговор, я напрягся и сжал кулаки. Я ошибочно полагал, думая, что отец Ксюши будет тактичен в беседе после угрозы Ксюши, которую я все же сумел расслышать, несмотря на ее обратное желание.
Но, похоже, я ошибся.
После своего завуалированного заявления, он еще и соизволил продолжить:
— Но от моей дочери ты ничего не получишь.
— Возможно так и будет, а возможно и нет, Анатолий Геннадьевич, — отозвался я, равнодушно пожав плечами. — Я хорошо отношусь к Ксюше и пока не претендую на подобное “внимание” с ее стороны, но, должен признать, с трудом контролирую свои физиологические потребности и природный инстинкт к деторождению. Мне очень трудно держать руки подальше от нее.
Еще более ненавистное выражение его лица буквально кричало о том, что он был готов и просто жаждал совершить убийство. Я же получил от этого вида некое удовольствие, чего не стал скрывать, открыто оскалившись. А затем я намеренно вернул свое внимание к игре, транслирующийся по телевизору.
Я знал, что должен был относиться к нему с уважением. Как минимум потому что он был отцом Ксюши. И как максимум потому что я должен был постараться получить его согласие на отношения с его дочерью.
Но мне было все равно.
Я слишком рано понял, что взрослым мужчинам нельзя было доверять.
На них нельзя было положиться.
Поэтому меня не волновало, получу ли я когда-нибудь его одобрение на отношения с Ксюшей или нет.
— Я знаю таких парней, как ты, — голос Анатолия Геннадьевича был полон насмешки. — Вам нечего показать другим, кроме своего раздутого самомнения и эго. Вы думаете, что вам есть что показать миру, но вы ошибаетесь. Когда ты получишь высшее, если вообще получишь, то окажешься лишь грязью под ногами у тех, кому действительно есть что показать миру. Ты ничего не можешь сделать для своей жизни, а уж тем более для чужой, для моей дочери.
Его слова вывели меня из себя. Но я тщательно контролировал себя и свои эмоции, не показывая истинную реакцию на эти слова. Я слушал его унизительную речь, даже не глядя на него.
Но кто он, сука, такой, чтобы читать мне нотации?!
— Такие парни, как ты, не встречаются с такими девушками, как моя Ксюша, — продолжал он. — Такие парни, как ты, ищут девушек вроде нее только потому, что им нужен вызов. Потому что хотят чего-то нового, свежего…
Я почувствовал, как выступили ожесточенные углы моей челюсти.
Какого, блять, хрена?!
Что он несет?!
— Если ты разобьешь сердце моей дочери, я разобью тебя.
Я вздрогнул от неожиданного поворота разговора и перевел взгляд к человеку, которого уже и сам хотел разбить. Его взгляд был настолько пристальным и выразительным, что мой гнев стал постепенно утихать.
— Мне плевать, кто ты такой. Плевать, чем занимается твоя семья. Все, что меня волнует — это моя дочь. У меня много денег, много связей, и если ты причинишь вред Ксюше, я сделаю все, чтобы причинить тебе ответный вред. Обидишь мою девочку — и я обижу тебя так, что ты до конца своей жалкой жизни это запомнишь. Ты меня понял?
Анатолий Геннадьевич не сводил глаз с меня, ожидая, когда до меня все же дойдут его слова. Но мне было ровным счетом похуй на его слова. Да и вообще, его угрозы для меня ничего не значили.
Все, о чем я мог думать — этот человек заботился о своей дочери и только. Вот причина всех его угроз. Это было всего лишь беспокойство за родную дочь. На это нельзя было злиться.
Он просто любил Ксюшу, свою единственную дочь.
Он никогда не обидит ее и никому не позволит этого сделать.
А потому сейчас я не чувствовал ничего, кроме облегчения, не было никакой злости. Ксюше повезло с отцом, который основательно окружил ей своей любовью и защитой. Она заслуживала любви. Она заслуживала всего самого лучшего.
И хотя я знал, что ничего не предложил Ксюше, войдя в ее блестящий от чистоты мир, я точно знал, что сделаю все, чтобы не запятнать ее мир своими грязными руками, душой и сердцем.
— Это ваше право, Анатолий Геннадьевич, — тихо сказал я и заметил, как он дернул головой. Я наклонился вперед, уперся локтями в колени, сцепив руки в замок, и продолжил: — Это ваше полное право, как отца Ксюши. Но вы меня не знаете, поэтому я скажу прямо и как есть. Ксюша очень много значит для меня. Больше, чем вы можете себе представить.
— Ты…
— Я не собираюсь отказываться от вашей дочери. Не под какими угрозами и обещаниями расправы, — перебил, зная, что он просто собирался напомнить мне, что я недостаточно хорош для Ксюши, недостоин ее. — Мы знакомы с ней не так давно, но я быстро понял, что она из тех девушек, которых нельзя упускать. Такую, как она, упустит разве что кретин. И я не из тех парней, о которых вы говорили. Я никогда не причиню ей вреда. Можете считать это обещанием, клятвой, чем вам угодно.
Он долго не сводил с меня своего пристального взгляда. Но я видел, как загорелись его глаза. А потому я
