Опасный выбор - Саша Таран
— Даш, с ума сошла? Я всё понимаю. Забей. В следующий раз украду тебя по-тихому. Я надеюсь ты уже голодная?
— Ещё какая голодная, — благодарно улыбнулась я.
Трусиха. Обрадовалась, что он закрыл тему. Как же стыдно! — А что на обед?
— Увидишь.
В квартиру мы забежали как шпионы, смеясь, что мне надо прикупить парик, тёмные очки и леопардовое пальто, чтобы точно никто не узнал. Матвей снял с меня моё самое «обычное», бежевое, продолжая рассуждать:
— А парик будет рыжий.
— Почему сразу рыжий? — хихикала я, разуваясь и смущённо заглядывая за хозяином в ванную. Матвей мыл руки.
— Заходи-заходи, — затянул он меня к себе и поцеловал, — мой ручки. Они нам ещё пригодятся. А рыжий, по принципу, чем ярче — тем незаметней, — пояснил он, пристроившись сзади, пока я мыла, и отвлекая бесстыжими поцелуями в шею.
— Как это? — Любовалась я им через зеркало.
— Ну-у, Даш, это ж база, — улыбались мои Балтийские небеса. — Люди ведутся на яркий фантик, и не запоминают самых главных примет, — он выпрямился.
Без каблуков я и правда была мелковата на его фоне. На целую голову, не говоря уж о ширине плеч. Я могла бы запросто утонуть в нём, в моём Матвее, — шла я за ним на кухню, кусая губы и представляя себя «тонущую» и кричащую…
Даша! Какой ужас! Хватит!
— Поможешь с салатиком?
— М-м? — я с трудом отвлеклась от фантазий. Матвей достал деревянную доску и нож.
— Не люблю, когда заветривается, есть невозможно, — пояснял он, копаясь в холодильнике.
— Любишь «из под ножа»? — вспомнила я наш последний ужин. И Ашман.
Матвей тоже вспомнил, усмехнулся: угу.
— Овощи сейчас так себе, так что идеально не получится, — вывалил он на стол горстку помидоров черри и огурец. — Но без овощей не прокатит. Мы ж за полезное питание, да? — он достал кастрюльку, а я пока тихонько озиралась по сторонам. Утром не успела как следует изучить интерьер — некогда было, у Матвея на руках. Кухня была светлая, но маленькая, проходная, не больше пяти квадратов, — прикинула я, разглядывая детали: старые ажурные занавески, алое в глиняном горшке и букетик сухоцветов на окне, чайный набор с цветочками и гусями, прихватки и полотенце в осеннюю клеточку, палас на полу — всё старенькое, но уютное. Чувствовалась женская рука. Наверное, этот уют — мамино «наследство», — догадалась я. — Матвей с папой берегут его, как память о ней.
— А когда твой папа вернётся? — уточнила на всякий случай, найдя на стене круглые часики. Не люблю сюрпризы. Но без сюрприза не обошлось. Матвей нахмурился, продолжая возиться у плиты:
— Никогда. Он умер.
— Умер? — переспросила я, как дурочка.
— Угу.
— Ого… — я тихонько выдохнула и замолчала. Никогда не умела «соболезновать». Не представляю, что можно сказать человеку, потерявшему близкого. Все слова казались тут чужеродными, лишними.
Матвей оглянулся.
— Не парься, рано или поздно это должно было случиться. Я был готов. Он уже десять лет себя целенаправленно убивал. Наконец-то получилось. Недоглядел за ним из больнички.
— И ты теперь совсем один? — взялась я за ножик, чтобы занять дрожащие руки. Новость про отца выбила меня из колеи. Хозяин почувствовал:
— Не волнуйся, справлюсь, — успокоил он, улыбнувшись.
— Это я должна тебя утешать…
— Меня не надо утешать, Даш, я давно один.
— Теперь не один.
Мы переглянулись и снова занялись своими делами у тесной столешницы: я резала овощи, а Матвей колдовал на плите с пастой и какой-то подливой.
— Ты рыбку ешь? — уточнил он, закончив с кастрюлями.
— Конечно, я почти всеядна, — отозвалась я скромно. — Особенно после пар.
— М-м, это хорошо…
Я почувствовала его «освободившиеся» ладони на себе:
— Тогда правильнее спросить, что ты НЕ ешь? — понизил он голос. Я поскорее дорезала огурец и отложила нож в сторону, теряя контроль. Мозг начал стремительно плавиться от горячего дыхания за спиной.
— Остальное… — выдохнула я, — морское… всякое…
— Понял, морепродуктами не мучить…
Матвей прижался сильнее, запуская ладони в… ящики? Я одурело заулыбалась — он дразнит меня! Матвей по-хозяйски достал с верхней полки корзинку со специями и отступил немного, давая мне отдышаться. Сыпанул в салат каких-то семечек, соли. И снова потянулся через меня, за зеленой бутылочкой с оливковым маслом:
— Какой ты хозяйственный… оказывается, — снова покраснела я, когда мы «нечаянно» сблизились. Матвей довольно улыбался. Он заметил.
— Погоди, попробуй сначала, вдруг тебе не понравится.
— Понравится… — уверила я с горящими ушами. — Мне уже нравится…
— Да?
— Да.
Матвей усадил меня за стол и стал сервировать его. А я ковыряла белую клеёнку и не могла оторваться от его удивительных рук: эти руки, с одинаковой ловкостью, и создавали и разрушали. Они готовили «пищу богов» на маленькой уютной кухоньке и выбивали зубы врагам. Они заботились обо мне и наказывали других. Они жили собственной жизнью, по своим правилам, они сами делали выбор и принимали его последствия.
— Ты больше не куришь, — заметила я, когда Матвей вернулся к столу с тарелками. Он поставил передо мной горячее блюдо и тоже уселся.
— Угу. В палате нельзя было, — улыбнулся он.
— Да ладно?! — я не выдержала и хихикнула.
— Прикинь. Пришлось бросить.
— А я говорила, что у тебя всё получится, видишь. И даже без меня.
— Не, если бы не было стыдно перед тобой, не бросил бы. Не мог нарушить слово. Я несколько раз был на волоске, чтоб не сорваться. Жуть, как тоскливо ощущать свою беспомощность, торчать среди всяких инвалидов и не видеть тебя.
— Теперь не хочется курить?
— Хочется, но тебя хочется больше, — признался хозяин прямо, как обычно. Я взволнованно взялась за вилку:
— Всё равно у тебя невероятная сила воли, я так не умею.
— Умеешь, — улыбнулся Матвей, — и даже лучше. Просто твоя сила воли направлена на другое.
— На какое другое?
— На учёбу, например, на семью, на домашние обязанности. А у меня на то, чтобы не опозориться перед тобой и не сорваться. Мне проще. Всего лишь одна задача, — он поглядел, как я накручиваю пасту и скромно презентовал:
— Сёмга в сливочном соусе.
— М-м…
— Как тебе?
Я смущённо прикрылась ладонью:
— Ну, Матвей, не смотри… м-м… вкусно.
— Правда? — продолжал он пялиться.
— Правда, — засмеялась я. — Что за специи ты добавил или это лук? Очень вкусно.
— Ты, наверное, про чеснок? Он довольно яркий.
— Чеснок?
— Угу.
— Значит, сегодня без поцелуев? — пошутила я глупо, пока Матвей подкладывал мне салат. Он возмутился:
— И не надейся. С тебя должок, не забывай. Тем более, я же тоже ем…
— Будет
