Скажи, что любишь - Маргарита Дюжева
Потом он звонит, и мы снова повторяем все процедуры с Ксюшей. В этот раз бывший муж уже не удивляется залежам в подгузнике и методично орудует салфетками. На купании правда снова потеет и бледнеет, да и с бутылочками накладка получается – дочь решает, что уж очень голодна и начинает вопить заранее.
Я наблюдаю за всем этим через экран мобильника, не дышу, прижимаю руки к груди и молюсь только об одном. Чтобы Кирилл справился.
И он справляется. И в этот раз, и в следующий.
В общем ночка выдается сложной. Я почти не сплю, и с утра получаю нагоняй от врача:
— Беречься надо! — сурово вещает она, — в твоих же интересах быстрее поправиться!
Я все понимаю, но как тут расслабиться, когда сердце не на месте? Оно дома, с дочкой и мужчиной, который когда-то причинил боль, и на которого я теперь вынуждена положиться.
Это сложно, но я пытаюсь. Честно.
Главное не разрешать себе думать о том, как здорово Кир смотрится с нашей девочкой на руках, и как здорово было бы видеть его вот так, каждый день.
Глава 15
Это была самая долгая неделя в моей жизни. Семь дней, которые я была заперта в больнице, превратились в нескончаемую череду переживаний, телефонных разговоров и попыток не сойти с ума.
Я все время думала, как там Ксюша, как Смолин, все ли у них получается. И хотя Кирилл уверенно заявлял, что у него все под контролем, я не верила ему и изводила себя подозрениями и дурными мыслями. В свободное время развлекалась тем, что ревела.
Ни дать ни взять классическая истеричка. Даже стыдно было, особенно когда приходила Ирина Михайловна.
— Это нормально вообще, вот так рыдать? — я уныло шмыгаю носом, рассматривая свои бледные ладони.
— Нормально, Светлана. У вас гормональная перестройка организма, понизился уровень эстрогена, вдобавок ребенок на отдалении. Поверьте, вы еще отлично держитесь. Главное не накручивайте себя и больше отдыхайте.
Я старалась, честно.
Чуть легче стало, когда Ленка объявилась.
— Ты где пропадала? — спрашиваю у подруги, а она мнется, невразумительно что-то мычит в трубку, а в конце и вовсе выдает непонятное:
— Вот выпишешься, тогда и расскажу.
Опять чего-то натворила, но призываться по телефону наотрез отказывается. Зато соглашается подстраховать Кирилла, правда без особого энтузиазма:
— Ты ведь в курсе, что про детей я знаю лишь то, что это личинки, которых откладывают взрослые женские особи, после тесного общения с мужскими экземплярами?
Я смеюсь:
— Знаю.
— А что руки у меня золотенькие, и растут прямиком из золотенькой жопки, ты в курсе?
— В курсе.
Лена обреченно вздыхает:
— Ладно, я сделала все, что могла. Мое дело предупредить.
— У тебя все получится.
— А то! — нервно смеется подруга, — особенно с такой колоритной поддержкой, как твой Смолин.
В общем, с горем пополам мне удается отправить ее на помощь Кириллу. Так этот дурень еще недоволен оказывается и включает ревнивого упыря. Не знаю, как им удается найти общий язык и не поубивать друг друга за эти дни, но новость о моей выписке оба воспринимают с огромным энтузиазмом.
Из клиники меня забирает служебный автомобиль Смолина.
Я сижу на заднем сиденье и чуть ли не подпрыгиваю от нетерпения, когда за окном проносятся знакомые улицы. Скорее, скорее, домой. К детке!
Когда приезжаем, водитель собирается помочь мне с багажом, но едва поспевает за мной. Я так тороплюсь, что готова и сумку эту, и его самого закинуть себе на закорки, лишь бы никто не задерживал моего продвижения к цели.
Вход в подъезд. Лифт. Последний рывок и я дома.
Открывает мне Лена:
— А вот и мать пожаловала.
— Где она, — я на ходу скидываю одежду.
— Спит.
— Все хорошо?
— Все прекрасно.
Бегу в ванную, мою руки, потом торопливо переодеваюсь в домашнее и на цыпочках ползу в комнату.
— Она спит, как сурок, можешь не красться, — Лена идет следом за мной, — чистая, накормленная, напоенная.
— Проблем не было? — аккуратно прикасаюсь к маленьким розовым пальчикам.
Какая же она крошечная! Какая хорошенькая!
— С таким контролером, как Смолин? — хмыкает она, — он педант, душнила и вообще самый чокнутый папаша, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Зацени.
Выдвигает ящик пеленального столика. Там идеальный порядок. Памперсы ровными стопочками, детская косметика разложена, про одежду вообще молчу.
— И это, если что, не моих рук дело.
Смолин, такой Смолин. Но сейчас я благодарна, что он не позволил моей жизни превратиться в хаос.
— Пока Ксю спит, у тебя есть время принять душ, — подруга потирает лапки, — потом будем пить чай, и ты мне расскажешь все пикантные подробности послеродовой жизни.
В общем Лена сидит со мной до самого вечера. Мы вместе возимся с Ксюхой, когда та просыпается. Потом я рыдаю на плече у подруги от того, что не могу справиться с эмоциями.
— Она такая миленькая, такая хорошенькая, — всхлипываю с блаженной улыбкой, а Лена гладит меня по спине и флегматично приговаривает:
— Совсем плоха старушка стала. Ой, плоха-а-а.
Потом она уходит, а я готовлюсь к первой совместной домашней ночи с ребенком. Немного страшно…
Да что я вру. Жуть как страшно. За эту неделю, кажется, я отвыкла нормально держать ее. Руки, как крюки. Трясутся. Вдобавок она чувствует мое волнение и реагирует на него недовольным плачем.
Очень сложно, особенно если учесть, что я только после болезни и к вечеру накатывает жуткая слабость. Я даже немного начинаю паниковать.
А потом приходит Смолин… Просто открывает дверь своим ключом и, как ни в чем не бывало, заходит внутрь.
— Привет. Ты как?
— Не плохо, — пытаюсь соврать, но мне не верят.
— Ты бледная и мотаешься, — строго произносит он, — Может, стоило еще пару деньков повременить и остаться в больнице?
Так… он меня из собственного дома сейчас пытается выпроводить?
Я так устала, что у меня нет сил даже на возмущение. Только буркаю угрюмо:
— Со мной все в порядке. А ты пришел, потому что…
Смотрю на него пристально, исподлобья, но Кирилл даже не думает смущаться:
— Пришел, чтобы помочь.
— Мы справимся сами
— Конечно, — кивает, — но не
