Алекс Стюарт - Фиктивный брак

— Я понимаю, мама. Все остальное не имело значения. «Я был верен тебе, Чинара, по-своему верен был», — процитировал он и спросил, что стало с миссис Хей-Молине. — Умерла?

— Нет, она ушла от него. Ушла от Джима после трех лет замужества. Не понимаю почему. Разумеется, он никогда не был, что называется, «хорошим мужем». Но она вышла за него. Больше он не женился.

Слегка успокоившись, бедная кокетка вздохнула, припудрила нос и спросила у утреннего ветерка, что же ей делать теперь, когда Джим опять поступил с ней, как тогда: уехал, не сказав ни слова.

И тут ее сын предложил поехать им обоим на юг Франции. Внезапно он стал деловит, строил планы, как сдать внаем Риди-коттедж, запереть мамину квартиру, ее апартаменты и провести остаток лета, изучая Прованс.

— Я так или иначе хотел поехать туда когда-нибудь, — говорил он Пэнси. — Почему бы и не сейчас? Подумай об этом, а там уже я позволю полковнику Молине сказать, что он, очевидно, сожалеет, что у него не было времени навестить нас, как он намеревался перед отъездом. И сообщу ему, где я остановился. Не унывай, мамочка, маленькая моя бедняжка!

— Джефф, ангел мой! Ты это делаешь ради меня…

— Чепуха, мне приятно!

А про себя аналитик не преминул задаться вопросом:

«Неужели я делаю это из-за сочувствия к мамуле с ее бабьим летом и единственным мужчиной в мире, переполненном мужчинами? Процентов тридцать, наверное, в этой моей афере участия к мамочке будет? Остальное — лишь повод для поездки туда, где я могу случайно встретить Джой!»

4

Минули недели с тех пор, как он получил записку, подписанную «Джой Траверс», и обещание написать.

И все это время он терзался мыслью — что за этим стоит? Сначала он узнал о новой помолвке Джой. Днем позже поступили сведения о браке мисс Джой Харрисон. Их сообщили общие друзья Фордов и доктора Сэксона Локка.

— Доктор Локк рассказал, что все было очень романтично, — сплетничали приятели. — Они были тайно влюблены, доктор Траверс и эта девушка, которая у них работала. Они скрывали свои чувства, но, когда доктор получил предложение работать на юге Франции, немедленно поженились по специальному разрешению и буквально сорвались с места. Сэксон Локк был на высоте. Он утверждал, что никогда не видел более привлекательной невесты; но, возможно, все настоящие мужчины должны так говорить?

Так судачили друзья, а автор нашумевшей «Ловушки» слушал с улыбкой, пытаясь скрыть обуревавшие его сомнения.

Была влюблена в кого-то? Долго? Джой? Неужели он настолько не понимал ее? В памяти всплывал образ зардевшейся фрагонаровской нимфы с широко распахнутыми глазами, ловившей каждое его слово, каждый взгляд… Джой, которая однажды, высвободившись из его объятий, вдруг порывисто склонила голову и приникла губами к его руке — в порыве благодарности, почтения, столь не свойственных англичанке, скорее характерных для темнокожей рабыни…

Когда он уехал, Джой была совершенно подавлена. Из ее писем к нему на Таити вставал образ молодой девушки, которая ждет и в ожидании возвращения любимого шьет свадебный наряд и мечтает о своем гнездышке. Тем не менее, как он сам написал в одном из своих рассказов: «Ничто не может сравниться с полнотой и безоглядностью, с какими девушка отдается любви или дружбе, разве что полнота и безоглядность, с какими она уходит и забывает…»

На бумаге эта фраза хороша, думал он. Изящный парадокс. «Ради красного словца…» Но, выходит, этот парадокс отражает реальность? Выходит, это справедливо — для полных жизни, страстных, искренних натур? Может быть, он писал это, неосознанно имея в виду Джой? А что такое этот Траверс, этот «парящий в небе врач», за которого она выходит замуж?

«Я должен его увидеть. Увидеть их вместе. Только тогда я узнаю, что за этим кроется, и кончится эта мучительная неопределенность, — говорил себе Джеффри, упаковывая вещи. — Если я увижу собственными глазами, что она любит другого, пусть мне будет больно, но я, по крайней мере, освобожусь от душевной тяжести. Я не вернусь с Ривьеры, пока не увижу их. Где-нибудь мы обязательно встретимся. Но если я пойму, что она несчастлива, что-то случится… Интересно, что именно? — размышлял Джеффри Форд, романист (который никогда не отказывал себе в удовольствии понаблюдать за собой со стороны, как смотрел бы из первого ряда партера постановку собственной пьесы). — Интересно, при каких обстоятельствах судьбе будет угодно дать нам возможность встретиться?»

Глава девятая

АКВАРИУМ

О, вслед за голубем так же легко

я хотел бы лететь далеко, далеко!

Румянец на щеке моей горит,

не шелохнувшись, шепот слушаю,

пока он говорит!

1

Взросление никогда не бывает последовательным, эдаким размеренным. Зачастую человек, пройдя целый этап в своем развитии, неожиданно останавливается, топчется на месте, возвращается и, кажется, теряет почву под ногами.

Когда Персиваль Артур Фитцрой вернулся домой незадолго до рассвета после воздушного крещения, он имел вид и манеры молодого человека лет двадцати. Но, проспав почти одиннадцать часов, он проснулся прежним оборвышем, проказником, бесенком с наружностью и ухватками десятилетнего ребенка.

2

Целых полчаса на одном дыхании он рассказывал дяде о своем потрясающем приключении. Рекс, серьезный, но не склонный к разбирательству, держался того, что «да, старина, как выяснилось, все в порядке, но в следующий раз сообщай нам, пожалуйста, если соберешься выкинуть еще какой-нибудь номер».

Персиваль Артур, согласно кивая, продолжал свое повествование о «Мотыльке», который опустился на большое поле за теннисными кортами, и он, Персиваль Артур, первым увидел его.

«Мотылька» (черно-серебристого, обтекаемой формы) обслуживал молодой человек, имени которого Персиваль Артур не расслышал и о котором говорил с почтением «этот пилот». С ним незаметно пролетел день. Как-то между прочим «этот пилот» сказал:

— Я собираюсь сейчас слетать на Корсику. Это всего полтора часа. Хочешь со мной? Давай. Забирайся.

Когда Персиваль Артур с победоносным возбуждением и одновременно липким страхом пробрался на пассажирское место в кабине, его сердце ушло в пятки. Но потом — райское блаженство!

— Как славно! Ты не представляешь, как славно ощущать себя летящим, — сказал он, обращаясь к Джой и пытаясь передать ей восторг от первого полета. — Когда видишь дно залива и кажется, что его можно переплыть и достичь островов. А волосы трепал ветер!

Он сказал «этому пилоту», что не имеет значения, когда он (Персиваль Артур) вернется.