Чокнутая будущая - Тата Алатова
Глава 23
Моя бабушка очень любила театр, а я от него все время отлынивала. В детстве мне было скучно сидеть так долго без движения, а происходящее на сцене казалось неестественным. На выручку охотно приходил Гамлет Иванович – он появлялся на нашем пороге, благоухая праздничным одеколоном, гладко выбритый и в белоснежной рубашке.
Я же оставалась на попечении бабушки Ануш, а это означало уютный вечер, полный чудесных историй. Старушка все время что-то шила, вязала или пекла, мы придумывали для меня необыкновенные наряды, вязали пестрые шарфы и беретки, плели сложные колоски и косички.
В школе я считалась модницей, но оставалась сама по себе. Нелюдимая смуглая девочка, которая после уроков бежала к своим бабушкам, возвращалась в мир сказок и роз, пирогов и варенья, в мир, где ее обожали.
После того как бабушка умерла, я купила билет в театр от тоски по ней. Гамлет Иванович, разбитый и постаревший, категорически отказался сопровождать меня – слишком много воспоминаний.
Так я впервые увидела Алешу. Он играл Глумова в комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Его персонаж льстил, угождал, обманывал, верил и отчаивался, был живым, летящим, невероятно привлекательным прохиндеем.
Вскоре я поняла, что подсознательно хожу именно на те спектакли, где задействован Алеша, снова и снова, по второму кругу, по десятому. В театре я примелькалась, со мной начали здороваться, все прекрасно понимали, ради кого я туда возвращалась.
Мы долгие годы оставались по разную сторону кулис – Алеша на свету, в центре внимания, а я в темноте, безликая зрительница, одна из многих. Меня такое положение дел вполне устраивало, я даже не помышляла о том, чтобы приблизиться к нему, заговорить, познакомиться. Зачем? Ведь у каждого свое место: у него на сцене, у меня – в зале.
Феей-крестной выступила костюмерша Роза Наумовна, в прошлом году неожиданно остановившая меня после спектакля. «Голубушка, – сказала она, – сегодня в театре небольшая вечеринка. Почему бы тебе не присоединиться к нам». Это показалось неуместным, ненужным, и я попыталась объяснить ей, что буду ощущать себя крайне неловко. Однако она не слушала, ворковала, тянула меня за сцену.
И утянула все-таки.
Алеша недавно развелся и достал всех дурным настроением. Театральная семья суматошно подыскивала для него новую даму сердца, я просто была самым удобным вариантом – верная поклонница, всегда одинокая. Так начался наш стремительный роман.
Даже после замужества мое фанатское восхищение его талантом никуда не исчезло. Я смотрела, как он живет на сцене, – роль была многогранная, Алеша чувствовал себя как рыба в воде, он насмехался, огрызался, влюблялся, горел страстью, пылал ненавистью. Богическая Римма не уступала ему, она соблазняла и обманывала, смеялась и плакала, предавала и страдала. По сюжету богатая женщина пригласила в свой дом бродягу, который должен был сыграть ее умершего мужа. Два жадных человека, готовых на все ради денег, самым неожиданным образом влюблялись друг в друга, но заканчивалось все трагически.
Режиссура тут разительно отличалась от классической в русской драме, актеры вели себя куда свободнее, экспрессивнее, переходили с крика на шепот, перетекали от неприязни почти в эротику, порой смотреть на них было невыносимо – как будто подглядываешь в замочную скважину.
В этот вечер я поняла, отчего Алеша так горит в последнее время: он правда застоялся в прежнем театре, исчерпал свой репертуар, а теперь на полную катушку наслаждался новым диапазоном.
Пересобрал себя заново и вернулся к зрителям во всем блеске своего таланта.
Зрители аплодировали стоя, долго не отпускали артистов со сцены, многие женщины откровенно ревели.
Это был триумф, и можно не сомневаться: спектакль еще долго будет пользоваться бешеным успехом.
Фуршет накрыли прямо в фойе. Экспериментальный театр занимал небольшое помещение на третьем этаже торгового центра, здесь было тесно, а обстановка казалась слишком будничной. Но все это было неважно, ощущение волшебства, которое мы только что увидели, никуда не исчезло.
Я стояла поодаль от других, тихо наблюдая за тем, как режиссер говорит длинную речь, как сияет Алеша, как Вадим наливает шампанского Римме Викторовне, как бледная Лиза флиртует с кем-то из артистов, как Арина тянется к тарталеткам, как незнакомые мне сотрудники театра хвалят героев вечера. Суета, болтовня, смех, в которых я потерялась.
Поймала ощущение, когда все видишь будто со стороны.
– Старый конь борозды не испортит. – Римма Викторовна расцеловала Алешу в обе щеки и этими словами поднесла фитиль к бомбе.
– Дорогая, – воскликнул мой муж, всегда болезненно воспринимавший намеки на возраст, – так ты меня благодаришь за то, что я выбрал этот маленький театр?
– Почему это я должна тебя благодарить? Да без меня ты продолжал бы покрываться мхом на диване.
– Да без меня ты бы не вытянула этот спектакль!
– Я сыграла бы его даже с деревом!
Их обоих несло – после трех часов голого нерва, после изматывающих репетиций, после шампанского и аплодисментов.
Обомлев, все растерянно таращились на внезапно вспыхнувшую ссору, не зная, кого успокаивать первым.
– Что это было вообще в первом акте? – наступала Римма Викторовна. – Посмотри, у меня синяк на руке, зачем ты так сильно схватил меня?
– Потому что ты стояла слишком далеко!
– Это ты двигался не по схеме!
– Да потому что я артист, а не робот!
– Да потому что ты достал уже своими импровизациями!
Только режиссер оставался спокойным и расслабленным, не мешая этим двоим выпустить пар и как следует проораться.
Я отступила назад, не желая быть слишком близко к чужим зашкаливающим эмоциям, как будто меня могло задеть осколочными, и спиной в кого-то уперлась.
– Простите… – поспешно отскочив, оглянулась и увидела Антона.
Он стоял возле стеклянной двери запасного выхода – провожал до такси сонную Сашу и только сейчас поднялся.
– О, – заметил он, глядя на скандалящих звезд, – прямо как в моем детстве. Я вырос под их ссоры…
Весь вечер я тихонько наблюдала за Антоном издалека и, оказавшись нос к носу, запаниковала. Ноги вмиг стали ватными, во рту пересохло, глаза забегали. Представилось, как все вокруг показывают на нас пальцем с криком: «Смотрите, смотрите! Они же спят друг с другом».
– Так, – Антон встревоженно взглянул на меня, – ты собираешься во всем признаваться здесь и сейчас?
Он спрашивал просто, без упрека или нажима, но в моей голове окончательно все перебултыхнулось.
– А? Н-нет.
– Тогда сделай что-нибудь со своим лицом.
«Ты не уважаешь меня как партнера!» – кричала где-то далеко Римма Викторовна.
Как, скажите мне, я
