Всего лишь один из парней - Лия Рупер

— Будь спокоен! — Она хватает меня за руку и смотрит в пустой бетонный коридор.

Я иду быстрее, пытаясь не обращать на нее внимания, но ее присутствие остается позади меня. Я бы хотел, чтобы она не вернулась. Как мне сосредоточиться на самой важной игре сезона, если я беспокоюсь о ней? Как я могу доверять ей присутствие в пьесе, если она каждый день лгала мне? И как я должен быть капитаном и собрать свою команду, если я хочу, чтобы она исчезла из моей жизни как можно дальше?

Я стискиваю зубы.

Вот и все.

С этого момента она для меня не существует.

Я знаю, как забивать голы без Эла Белла.

Элис

Часы тикают до нуля, когда заканчивается второй период. Я чувствую, как вся моя команда поднимается вокруг меня с жалким стоном. 2–0 для «Ледяных Волков». Я никогда в жизни не чувствовала себя так низко. Как я могла подумать, что все снова будет нормально, как только я вернусь?

Во-первых, Фредди дразнил меня, когда я выходила на арену. Я знаю, что сегодня он не раскроет моего секрета: он прячет секреты, как крыса. Но каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что он держит заряженный пистолет, готовый выстрелить.

И чего я ожидала на льду? Что у нас с Хейденом такая же химия, как обычно?

Нет, он вернулся к своему любимому приему не пасовать мне. Я даже злиться не могу. Я заслуживаю всего этого.

Но у «Соколов» нет. Это наш последний шанс в плей-офф… и мы теряем его.

Из-за меня.

Я последняя на скамейке запасных. Все это время я лгала себе, притворяясь, что я здесь, чтобы помочь Ксандеру. Нет, я играла, потому что мне это нравилось. Потому что я хотела доказать, что могу переиграть тех, кто в меня не верит. И я сказала Хейдену, что солгала ему, чтобы сохранить секрет Ксандера. Но это тоже была ложь. Я слишком боялась потерять все, что построила. Не только мое место в команде, но и то, что мы разделили.

Какая ирония.

Я качаю головой.

Ничто из этого сейчас не имеет значения. Я должна перестать думать обо мне. Пришло время поставить «Соколов» на первое место.

Я вскакиваю и следую за своей командой. Они дуются в раздевалке, молчаливые и угрюмые. Тренер похож на бомбу, с красным лицом, готовую взорваться.

— Ты становишься мягким в выходные, Белл? — Тренер фыркает.

— Возьмите это в следующем уроке.

Мои щеки краснеют. Может быть, я бы смогла, если бы кто-то действительно передал мне шайбу! Я думаю о тебе, Элис. Я больше не могу этого делать.

Я подхожу к Хейдену. Он целенаправленно смотрит в другую сторону.

— Мне нужно поговорить с тобой, — говорю я достаточно тихо, чтобы никто другой не услышал.

Он зевает.

— Ладно, не говори, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Просто послушай. Я хочу предложить тебе сделку.

— Сделку? — Он издает жестокий смех.

— Это должно быть интересно.

По крайней мере, я получила от него реакцию. Я поворачиваюсь, и, к моему удивлению, он следует за мной. Входим в кабинет тренера. Внезапно мне становится очень жарко, и я снимаю шлем.

— И? — говорит он, прислоняясь к двери, как будто боится зайти со мной слишком далеко в комнату.

Я сглатываю, у меня пересохло в горле. Как я могу выразить свои мысли словами, которые он поймет?

— Я знаю, что никогда не смогу все исправить между нами. То, что я сделала, было неправильно, и я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь.

Слова сидят, как груда камней, на моем языке. Я могу пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда я признавала свою неправоту. Я заставляю себя встретить его темный взгляд и продолжаю.

— Но, может быть, я смогу исправить ситуацию с помощью команды. — Я скрещиваю руки.

— Если мы выиграем сегодня вечером, «Соколы» начнут плей-офф через пару недель.

Хейден шагает к дверям.

— Ты привела меня сюда, чтобы сказать, что поставлено на карту? Я уже знаю! Все сверлили это во мне. Если я провалю два сезона подряд, я могу распрощаться со своими шансами на драфт. Я, черт возьми, знаю, что поставлено на карту!

— Я не вернусь! — кричу я ему в ответ.

Его тело неподвижно.

— Вот что я пытаюсь сказать. После этой игры я уйду из «Соколов» навсегда.

— Что ты имеешь в виду? — Он полностью входит в комнату.

— Слушай… я знаю, что ты больше не хочешь со мной играть. Но если мы сегодня вечером поработаем вместе, возможно, мы сможем… нет, я знаю, мы сможем наверстать упущенное. Мы можем выиграть! Тебе просто нужно сыграть со мной в последний раз. Тогда тебе больше никогда не придется меня видеть.

— Почему ты бы так поступила? — Он пристально смотрит на меня.

— Нет ничего в мире, что ты любил больше, чем хоккей.

— Это было до того, как я встретил… э-э… В любом случае я не должен был быть здесь. Я никогда не буду играть в НХЛ. Пришло время сделать что-то правильно. — Я должна отвернуться от него. Это больше меня. Даже больше, чем «Соколы».

Это для Хейдена.

Если сегодня мы проиграем и не попадем в плей-офф, скауты НХЛ не заметят его и не покажут ему, каким капитаном он стал. Мой желудок скручивается, когда я думаю о том, что он живет без своей мечты.

Эти дурацкие слезы снова наворачиваются на глаза. Он может быть вспыльчивым, носить глупые шапки и растворяться в своих эмоциях… но он самый добрый человек, которого я когда-либо знала. Те эмоции, которые управляют им, они управляют и мной. Я могла раствориться в его улыбке или утонуть в его печали. И после всего, через что он прошел… ему нужно немного счастья.

Мой голос срывается, когда я изо всех сил пытаюсь говорить.

— Послушай, я могу смириться с тем, что ты меня ненавидишь, но я не могу смотреть, как ты теряешь все, ради чего так тяжело работал.

* * *

Как только мы выходим на лед, я сразу понимаю, что Хейден согласился на мою сделку. Каким-то образом мне удалось изменить его мнение обо мне с лгуньи на товарища по команде — по крайней мере, на следующие двадцать минут.

Он выигрывает вбрасывание, и я сразу же делаю его первый пас. Наши отработанные игры оживают на льду, и «Волки» не могут за нами угнаться. Я точно знаю, где будет Хейден, когда я имитирую удар, но пасую ему. Он