Драгоценный враг (СИ) - Реншоу Уинтер
— Ты готов? — спрашивает детектив Циммерман.
Другой полицейский проверяет мои провода. Мы находимся в трех кварталах от дома, в фургоне без опознавательных знаков. Через минуту я отправлюсь домой и встречусь с отцом, скажу ему, что знаю все об уликах и о том, что он на самом деле сделал, и надеюсь, что отец расскажет достаточно, чтобы уличить себя.
Мы подъезжаем к дому, и они паркуются за стеной живой изгороди. У ворот я набираю код и прохожу внутрь. Засунув руки в карманы, иду непринужденной походкой, и, войдя в дом, застаю отца в кабинете, потягивающего свой ночной виски и кричащего на кого-то по рабочему телефону.
Я трижды стучу в открытую дверь. Он бросает на меня взгляд и показывает на свой телефон.
— Это важно, — говорю я.
— Гил, послушай, мне придется тебе перезвонить, — говорит отец, завершая разговор. — Что? Что тебе нужно?
— Я хотел поговорить с тобой о некоторых вещах, — говорю я. — Тревожные вещи, которые недавно стали известны.
Он складывает руки на столе, и я сажусь напротив него.
Озабоченное выражение на его лице сменяется весельем, глаза сверкают, а на лице появляется ухмылка.
— Хорошо, сынок. Скажи мне, какие слухи ты слышал на этой неделе?
— Хотел бы я сказать, что это были слухи. К сожалению, я смог подтвердить все до единого.
— О чем ты говоришь? Перестань темнить. Переходи к делу, — машет рукой отец, чтобы я продолжал.
— Твой верхний ящик, — говорю я. — Твой ящик для шантажа. Я видел все, что там было. Я сделал фотографии. Скопировал флешки. Я разговаривал с людьми, чьи имена указаны в этих папках.
Краска исчезает с его лица, хотя он сохраняет жесткую позу.
— Я разговаривал с Гарольдом Мансоном, отставным начальником полиции, который руководил отделом, когда была убита Синтия Роуз. И еще раз, когда убили маму, — говорю я. — Он сейчас борется с раком поджелудочной железы четвертой стадии. Осталось совсем немного времени. Кроме того, умирающие мужчины, как правило, хотят, чтобы их совесть была чиста, прежде чем они уйдут. Они также хотят быть уверены, что их семья будет обеспечена. Я позаботился о последнем — ему нужно было только признаться мне в этом, — я ковыряю ноготь. — И, черт возьми. Скажем так, это стоило каждого пенни.
Мой отец откидывается на спинку своего скрипучего деревянного стула, рассматривая меня под другим углом.
А может быть, отец думает о корпорации «Монро», о том, что с ней станет, когда он будет гнить в тюремной камере. Я не знаю, что с ней будет. Может быть, ее ликвидируют, чтобы расплатиться по всем искам, которые будут предъявлены ему в ближайшем будущем. Но мне все равно.
Мне не нужны его грязные деньги.
За них не купишь ничего из того, что меня интересует — любовь, счастье, истинное удовлетворение, душевный покой.
Эти вещи бесценны.
Мэри Бет сделала правильный выбор, выйдя замуж по любви, а не за деньги.
— Тебе есть что сказать или ты хочешь, чтобы я продолжал? — спрашиваю я.
— Тебе нужно быть очень осторожным, Август, — говорит отец.
— Это угроза?
— Очевидно, ты знаешь, на что я способен. Ты видел доказательства. Будь осторожен. Ты мой сын, но, в конце концов, мужчина должен заботиться о себе.
— Тебе никогда не бывает плохо? Из-за всех тех жизней, которые ты разрушил? Из-за всех тех жизней, которые ты отнял?
— Плохие вещи случаются только с плохими людьми, Август, — прищелкивает языком отец.
Я всегда знал, что мой отец не такой, как все, но теперь я точно знаю, кто он: нарцисс с манией величия и комплексом Бога.
— Так помоги мне, Август, если ты меня уничтожишь, я уничтожу тебя вместе с собой, — говорит отец. — Не лезь ко мне, и тогда весь мир будет есть с твоей ладони. Выбор за тобой.
— Как ты мог так поступить с собственной женой и дочерью?
В любую минуту сюда ворвется полиция. Возможно, это последний шанс задать вопрос, который не дает мне покоя последние несколько недель.
— Твоя мать собиралась уйти от меня, — говорит отец, пожимая плечами. — Я настоятельно советовал ей не делать этого, говорил, что это небезопасно. Она не послушала. Если у тебя есть хоть капля разума в твоем толстом черепе, ты поступишь так же.
— Значит, ты и меня убьешь?
— Я сделаю то, что должен сделать.
— Хорошо, — я направляюсь в зал. — Думаю, я услышал достаточно.
Через секунду двери главного входа распахиваются, хлопая о стены, и фойе заполняется офицерами в форме. Я направляю их к кабинету, а сам стою в стороне, сливаясь с темной мебелью, и наблюдаю, как на него надевают наручники.
На выходе отец бросает на меня самодовольный взгляд и идет с уверенностью человека, у которого целая команда адвокатов на быстром наборе. Но даже лучшие из лучших не смогут вытащить его из этого.
У нас есть чертова гора улик на него.
Как только они уходят, я звоню дяде Роду и делюсь хорошей новостью. Затем отправляю сообщение Сорену, сообщая ему, что отца арестовали, чтобы он узнал об этом от меня до того, как увидит по телевизору. Я не оказываю Гэннону такой же любезности — он и так скоро узнает об этом от одного из своих приспешников в корпорации. Я также не ставлю в известность Кассандру. Во-первых, я не знаю, где она. А во-вторых, она меня не касается.
Я залезаю в отцовский шкаф и набираю код от его сейфа, который он сказал мне однажды, несколько лет назад, когда был пьян. Удивительно, но он до сих пор подходит. Дверца пищит и открывается. Я перебираю часы, драгоценности и наличку, пока не нахожу обручальное кольцо с бриллиантом моей матери, и кладу его в карман.
Когда-нибудь, когда придет время, я сделаю из этого камня новое украшение для Шеридан.
Я закрываю сейф и спускаюсь вниз, беру ключи со стойки и направляюсь к машине. Пятнадцать минут спустя я въезжаю на подъездную дорожку к дому Роуз, направляюсь к парадному входу, и мое сердце подскакивает к горлу.
Машина Шеридан здесь.
И машина ее родителей тоже.
Я звоню в дверь, прочищаю горло и жду.
Секунду спустя за входной дверью стоит высокий худощавый мужчина.
Он выходит на крыльцо.
— Чем могу помочь?
— Да, здравствуйте. Я Август Монро, — говорю я. — И я глубоко влюблен в вашу дочь.
— Рич? Кто там? — раздается изнутри женский голос. Мгновение спустя она выходит из-за его спины.
— Август Монро, мэм. Приятно наконец-то познакомиться с вами, — протягиваю руку.
— Он пришел сказать нам, что влюблен в Шеридан, — говорит ей Рич. Я недостаточно их знаю, чтобы прочитать выражения их лиц или истолковать взгляды, которыми они обмениваются.
— Я также хотел бы, чтобы вы знали, что мой отец в настоящее время арестован за убийство Синтии Роуз и Элизабет Монро, — добавляю я.
Мэри Бет прижимается к мужу, у нее отвисает челюсть.
Рич стоит, не мигая, не шевелясь.
— От имени фамилии Монро я хотел бы принести извинения за все трудности, которые выпали на долю вашей семьи в результате действий моего отца. Мы сейчас занимаемся созданием счета для выплаты компенсации жертвам, и я буду рад направить вас к нашему адвокату для получения дополнительной информации.
— Мама? — раздается ангельский голосок Шеридан позади них, когда она выходит на улицу, босиком, с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами, как будто она только что проснулась. Как всегда, чертовски очаровательна. — Август… что происходит?
— Здесь холодно, — говорит Мэри Бет. — Почему бы нам всем не пойти в дом и не поговорить еще немного?
Большие голубые глаза Шеридан расширяются, как будто она не ожидала этого жеста.
— Если вы не возражаете, я бы хотел побыть несколько минут наедине с Шеридан, — говорю я.
Ее отец колеблется, изучая меня, прежде чем кивнуть.
— Хорошо.
Я следую за Шеридан в ее комнату, закрывая за нами дверь.
— Август, что происходит? Последние две недели… — говорит она, пока я не накрываю ее рот своим.
И тогда я рассказываю ей все.
Все до последней чертовой детали.
