Ключ от опасной двери - Бекки Чейз
— Не слишком ли гуманно? — с сарказмом срывается с языка.
— Настаиваешь на переломе? — Дейдра охотно втягивается в назревающий конфликт. — Так я организую.
— Любезностями обменяетесь позже, — сделав шаг вперед, Чейз вытесняет ее из поля зрения и перехватывает мой взгляд. — Ты вправе решить сама. Если уверена, что потянешь, обойдемся без крайних мер.
Он не настаивает и не давит, но я понимаю, что это проверка. Я обещала себе пойти до конца, и теперь предстоит сделать выбор. Переоценю ли я свои силы? Или анализ будет беспристрастным?
Если рассуждать объективно, Дейдра права. Посчитав жертвой, детектив Лейк невольно почувствует расположение и наверняка поверит. Значит, стоит сыграть на жалости. Но ради этого позволить себя избить?
— Ну что? Откажешься? — торопит с ответом Чейз.
Вот она — моя точка невозврата.
— Нет, — я уверенно смотрю ему в глаза — так похожие на глаза Рида. — Не откажусь.
К черту амбиции и гордость. Синяки сойдут, а свобода останется навсегда.
— Я в тебе не ошибся.
Вердикт Чейза невольно вызывает улыбку. В отличие от Дейдры мне неважно его мнение, и все же я польщена. Это и комплиментом сложно назвать, но почему-то стимулирует как доза энергетика. Я действительно готова проверить свои силы.
Когда он поднимает руку, я на секунду задерживаю дыхание, ошибочно посчитав, что сейчас последует удар.
— Я не бью женщин, — усмехается Чейз, словно прочитав мои мысли.
А хватка за горло, видимо, не считается. Спасибо, успокоил.
Но он действительно не касается меня, а всего лишь приподнимает рукав на предплечье, выбирая зону для будущих синяков, и оборачивается к Дейдре:
— Вот отсюда до запястья.
— Да, мистер Фоссберг, — кивает та.
Я чувствую себя вещью. Неприметным ноунеймом в витрине, к которому собираются пришить дизайнерскую бирку и выдать за модель из последней коллекции.
— Только не усердствуй, — цинично наставляет Чейз. — Хватит пары ярких, не больше.
— Начинаем сейчас? — Дейдра рвется выполнить приказ.
Кто бы сомневался в ее энтузиазме!
— Не здесь. Спуститесь в тренажерный зал.
Интересно, за что он переживает больше? За дорогую мебель, которую я могу случайно задеть, или за не вписывающиеся в сценарий травмы при падении?
В лифте я собираю волосы в хвост, чтобы не мешали. Под солнечным сплетением разрастается липкий комок страха. Малодушно хочется сбежать. Вырваться из круга лжи и притворства, куда я сама себя загнала, дав совести взятку в обмен на надежду.
Не переставая храбриться, я прохожу за Дейдрой к рингу и первой перелезаю через канат.
— Приступай, — встаю в защитную стойку.
Не уверена, что правильно, но какая разница? Сейчас не до стиля. Пусть я никогда не дралась, но изображать безвольный кусок мяса тоже не стану.
— Решила отбиваться? — хмыкает Дейдра, разминая плечи круговыми движениями.
— Если детектив Лейк заберет меня в участок, синяки должны быть как при самообороне. Или сказать ему, что меня избили во сне?
Я увлекаюсь, намереваясь задеть ее словами, и пропускаю первый выпад. Дейдра молниеносно замахивается и ударяет в плечо, так резко и прицельно, что меня качает.
Потирая ушибленное место, я пытаюсь сконцентрироваться и увернуться, когда она атакует снова.
— Лучше не юли, Аризона. Быстрее закончим.
Сомневаюсь. Получив возможность выпустить пар, Дейдра вряд ли довольствуется несколькими ударами.
— Я никуда не спешу, — пригнувшись, неловко падаю на колени и вскакиваю, не дожидаясь очередного тычка.
Ловкость меня подводит. Дейдра умело ставит подножку и валит на ринг. Чтобы хоть как-то себя обезопасить, я притягиваю колени к груди и прикрываю лицо ладонями.
— Так и лежи, — она пинает меня ногой в предплечье.
Явно не изо всех сил, но даже при слабом замахе я вскрикиваю. Следующий удар выходит еще болезненнее.
Как минимум два синяка есть, пора закругляться. Расслабив мышцы, я перевожу дыхание, вот только Дейдра не останавливается. И бьет снова.
— Хватит! — скорчившись от боли, я откатываюсь в сторону. — Чейз сказал «всего пара»!
— Это для надежности, — с сарказмом поясняет она. — Вдруг не проступят.
Знает, что другого случая не представится. Мстит, пока может.
— И еще разок, — оскалившись, Дейдра нависает надо мной с занесенным кулаком.
— Достаточно! — доносится от двери рычащий голос Рида.
Черт. Черт! Не о таком спасении я мечтала.
— Мистер Фоссберг, — испуганно бормочет Дейдра. — Это распоряжение вашего брата…
— Пошла вон.
Я вижу надвигающуюся тень, и с ее приближением каждый дюйм тела утопает в покалывающем холодке страха. Руки не слушаются и дрожат. У меня не получается толком на них опереться, не то что встать.
— Убирайся! — рявкает Рид, заставляя Дейдру ретироваться без дальнейших объяснений.
И переводит взгляд на меня.
Как хорошо, что им нельзя убить, иначе я бы давно была мертва. Захлебнулась бы в потоке гнева. Или сгорела бы в ярости.
Но я буду жить. И не стану бояться. Ни сейчас, ни потом.
Стиснув зубы, я не отвожу глаз.
Не сдамся. И не дам сломать себя.
Всколыхнувшаяся внутри ненависть переполняет настолько, что я с легкостью выталкиваю ее наружу.
— Злитесь, что вашей куклой играет кто-то другой?
На долю секунды мне кажется, что бравада его задевает. Уголок губ непроизвольно дергается, но я не успеваю распознать эмоцию. Та слишком быстро исчезает.
— Решила продемонстрировать упрямство? — отогнув канат, Рид выходит на ринг и рывком ставит меня на ноги. — Даже разукрасить себя позволила, лишь бы показать характер.
Цепкие пальцы до боли стискивают избитое предплечье.
— Конечно, вы предпочитаете калечить меня сами, — шиплю я, скривившись.
Он рефлекторно отдергивает руку, но все еще нависает надо мной и дышит так, словно пробежал милю.
— Откажись, пока не поздно. Люди Келлермана не оставят тебя в покое.
Что это? Новый вид манипуляции? Вот только я скорее поверю в запугивание, чем в попытку меня оградить.
— Уж лучше они! — в запале бросаю я.
Лицо напротив становится непроницаемой маской, и лишь взбешенный взгляд выдает нарастающую ярость.
Напрасно я его дразню. Уже не раз нарывалась.
Рид подается вперед, сминая остатки личного пространства. Проклятый парфюм против воли пробуждает в памяти вереницу постыдных сцен, когда я раз за разом проигрывала ему. То, чем я не горжусь, и что отчаянно желаю забыть. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
