О чем он молчит (СИ) - Ставрогина Диана

Его руки, обнимающие ее, сжались крепче. Отчаяннее.

— Если бы ты только знала, — начал он глухо, — если бы ты только знала, как я…

Катя поцеловала его, прервав на половине фразы. Сейчас Денис мог ничего не говорить — она чувствовала все. Его боль, свою боль. Его тоску и свою тоску. Их общую, безграничную потребность быть рядом. Их неотвратимую участь — быть рядом. Потому что они друг для друга — те самые.

Вопреки годам разлуки. Вопреки обману и предательству. Вопреки другим, попытки полюбить которых оказались тщетны.

Тяжелые, неизбежные разговоры ждали ее и Дениса на рассвете грядущего. Они начнут обсуждать прошлое, настоящее и будущее уже завтрашним утром, но сейчас… сейчас Катя не хотела и единой секунды тратить на слова. У нее не осталось сил на мудрые и разумные поступки.

Пусть снова, как в двадцать лет, кружится голова. Пусть, как прежде, все тело горит и ноет, потому что Дениса всегда мало. И хочется еще и еще. Его поцелуев, прикосновений. Его присутствия и тепла. Видеть его, знать, что он здесь, что они вдвоем. Всегда будут вдвоем.

Едва Катя прижалась губами к его, Денис застонал. Его низкий и хриплый, прозвучавший на грани слышимости голос резонировал во всем ее теле, и она, с первой секунды поцелуя перестав быть себе хозяйкой, всхлипнула.

Простое соприкосновение губ значило сейчас так много, чувствовалось так остро и долгожданно, так нужно, так нестерпимо хорошо, что душа переворачивалась — Катя не представляла, как иначе описать происходящее. Физические и эмоциональные реакции переплелись в единую волну ощущений, к силе которых она оказалась не готова.

Почти сразу Денис перехватил инициативу, и Катя просто потерялась. Он целовал ее лихорадочно: торопливо, жадно, горячо. От губ спускался к подбородку и ниже, всасывал и прикусывал кожу шеи, что-то шептал, но слова были неразборчивы и больше похожи на бред.

Он зарывался носом в пространство между Катиными воротничком и плечом и делал глубокий вдох, прижимаясь губами к ключицам, пока его руки расстегивали пуговицы на ее блузке.

Ее пальцы, пробежавшись по его спине и шее легкими поглаживаниями, оказались у него в волосах. Массировали, тянули, замирали в неподвижности — и через пару секунд Денис издавал недовольный грудной звук, прося ее возобновить ласку. Он обожал, когда Катя прикасалась к его волосам.

Поцелуи, давно — если не мгновенно, — перешедшие границу невинности, становились все более откровенными и страстными. Влажные движения губ и языков, судорожные вдохи и выдохи, легкие стоны и хрипы — все это было не ново, однако перед глазами у Кати плыло, руки дрожали, а на ногах удавалось устоять только благодаря опоре в виде кухонной тумбы.

Она не заметила, когда Денис успел снять с нее блузку и когда она сама принялась стаскивать с него рубашку, но контакт их наконец прижавшихся друг к другу кожей к коже тел не прошел мимо ее внимания. В очередной раз у нее взлетел пульс и стало сухо в горле.

Предвкушение лихорадочным, счастливым жаром бежало под кожей. Катя не забыла — ничего не забыла. Ей до сих пор не верилось, что все вернулось на круги своя, что Денис действительно рядом. Наяву, а не во сне.

— Все еще не верю, что это ты, — Денис хрипло вторил ее мыслям. Прекратив поцелуй, он просто смотрел Кате в глаза. Открытым, искренним, пробирающим до последней клеточки взглядом.

Катя смотрела в ответ. Добровольно и смело позволяла Денису утянуть себя на дно расширенных черных зрачков и в обмен на его душу открывала свою. Ей больше нечего было таить.

Не разрывая зрительного контакта, Денис прижался к ее лбу своим. Тяжело дыша, они продолжали изучать друг друга. Кончиками пальцев Катя путешествовала по его лицу, и Денис вторил ее жесту.

Она замечала новые морщинки и шероховатости на коже, — он, конечно, находил те же перемены на ее лице. С любопытством она касалась бороды, которой во время их прежних отношений он не носил. Та кололась, но Катю больше тревожило другое, нелепое соображение: борода словно прятала пол-лица Дениса, и возникало до глупого сильное стремление узнать, зачем же он прячется. Для чего?

В глубине его глаз Катя с полной ясностью видела пронзительную, безнадежную грусть, и от нее было невыносимо. Все, чего она хотела, — избавить его от этой ноши. Забрать ее, уничтожить.

— Я люблю тебя, — призналась она тихо. Неожиданно для себя. Потому что еще совсем недавно считала, что не стоит спешить с этими словами, но чувства, что рвались наружу, были глухи к осторожностям разума. Катя же повторила еще раз, уже громче, ощутив вдруг все силу и жизнь, заключающиеся во фразе из трех слов: — Я люблю тебя. — Она улыбнулась, ловя изогнувшимися уголками губ катящиеся по щекам слезы.

В глазах Дениса, наконец, стало меньше тяжести и мрака.

— Я люблю тебя, — сказал он спокойно, констатируя, утверждая правду, в которой не сомневался. — Всегда любил тебя.

Катя всхлипнула, заморгала часто-часто в попытке прояснить затуманенное слезами зрение и, обхватив ладонями лицо Дениса, ответила:

— Придется нам с этим что-то делать, да?

Он усмехнулся. Маска, которая до сих пор скрывала его от Кати, шла трещинами.

— Придется, — он улыбнулся: легко и чуточку неуверенно, но Катя знала, что с этим делать.

Вновь привстав на носочки, она его поцеловала. Потянула на себя, затем, заведя за спину руки, расстегнула бюстгальтер и повела плечами, позволяя бретелям плавно сползти по рукам.

Денис игриво вздернул бровь, не сводя глаз с Катиной обнажившейся груди.

— Соблазняешь?

— Да, — говоря, Катя опустила руки на пояс его брюк, высвободила из петли пуговицу и чуть дернула ткань, дразня.

Ее потряхивало от желания наконец перейти последнюю грань, разделявшую их с Денисом в настоящем. Она хотела всего и прямо сейчас. Страх, что ничего из сегодняшнего вечера могло не случиться, никуда не делся.

Страх перед будущим, счастью которого угрожало огромное множество еще не решенных проблем и конфликтов, уже прорастал в ней, вынуждая паниковать, пусть пока лишь отчасти осознанно. Катя отказывалась идти у него на поводу. Все получится. В этот раз у них с Денисом все получится.

Он, будто почувствовав, что она упорно старается о чем-то не думать, отвлекая, подхватил ее под бедра и приподнял. Вскрикнув от неожиданности, Катя засмеялась. Обхватила его ногами за талию, обняла руками за шею. Чувствовала себя не взрослой женщиной, а юной, окрыленной, без памяти влюбленной.

С Денисом всегда было так. Только с ним и было.

— Дурак, — запричитала она счастливо. — Я же не ожидала.

Он засмеялся, и Катя забыла, как дышать. Смотрела на него во все глаза и не могла насмотреться. Денис улыбался. По-настоящему улыбался. Она видела его таким счастливым и довольным впервые за последние пять с половиной лет.

— Что? — спросил он озадаченно, заметив ее пристальный взгляд.

— Ничего. — Катя покачала головой. — Просто… просто рада видеть тебя таким.

Денис смутился. Улыбнулся как мальчишка, прижал ее крепче и двинулся к выходу из кухни.

— Пойдем… — зашептал он ей на ухо, дыханием щекоча нежную кожу, а после целуя. — В спальню… — Поцелуй. — Нашу… — Поцелуй.

И Катя могла только твердить в ответ, задыхаясь от восторга:

— Да… — Вздох. — Да…

До спальни они добирались с переменным успехом. Останавливались у каждой стены, делая паузу на очередной поцелуй. Смеялись, улыбались, встречались долгими, проникновенными говорящими взглядами. Смелели в прикосновениях и желаниях, обретали прежнюю власть друг над другом и были ей только рады.

Кровати Катя и Денис достигли уже в полубеспамятном состоянии. Торопливо стягивали последнюю одежду друг с друга трясущимися руками, в чем-то признавались, опять не верили, что все происходит с ними по-настоящему, не во сне.

— Денис… — выдыхала она так, словно пыталась удостовериться в его реальности.

— Катя… — шептал он в ответ с благоговением в голосе.

Они были вместе. Наконец-то вместе.