На грани развода. Вернуть любовь (СИ) - Романова Злата

– Понимаю, – отрешенно киваю головой. – Вы не думали, что помешаете, и вы не думали, что мой муж будет против оплатить лечение ребенка, о котором даже не знал.

Это сбивает с нее маску доброжелательницы. Алиса выглядит униженной, отводит взгляд, но я не получаю удовлетворение от своего выпада.

– Простите, – растерянно бормочет она, отворачиваясь, чтобы уйти.

– Но теперь-то с ним все в порядке? – отчего-то не могу не спросить. – С вашим сыном?

– Да, – отвечает она. – Мы с мужем переехали сюда окончательно, оба устроились на работу и совсем скоро сможем сами оплачивать счета. Толя не хочет, чтобы наша семья общалась с Глебом и я с ним согласна. Будет лучше, если наши жизни больше не будут соприкасаться, тем более, что он и сам не против. У Вовы может быть только один отец, понимаете? И это мой муж.

– Я рада за вашего мальчика, – говорю, желая закончить этот разговор, а Алиса, правильно поняв посыл, кивает мне и все же уходит, снова прошептав раздражающее «Простите», а я присоединяюсь к Эле и Демиду, пока снова не ушла в самокопание.

Почему-то, мысль о том, что Алису пригласили именно друзья, как и всех других родителей детей, которые находятся здесь, приносит облегчение. Не думаю, что смогла бы вынести, если бы это сделал Глеб. Это означало бы, что он снова мне солгал, а я уже сыта по горло ложью между нами.

Через полчаса я прихожу к выводу, что уже можно уйти, не обидев друзей, но после прощания и проводов до ворот, у своей машины я остаюсь один на один с поджидающим меня Глебом и это вовсе не то, что я могу выдержать в этот и так непростой день.

Глава 29

Глеб

Мы договорились с Ксюшей встретиться завтра, но я ничего не могу с собой поделать. Ощущение, что не доживу до завтра, если не поговорю с ней. Просто-напросто не могу ее отпустить. Кажется, что, если не использую этот шанс – сегодня, сейчас – лишусь его навсегда. Время будет упущено. Я не могу себе объяснить это ощущение, оно просто есть, и все тут. Прощаюсь с Демидом и отправляюсь на поиски Ксюши. Если она уже ушла, то я позвоню ей и попрошу о встрече. Надо нам, наконец, решить все вопросы.

Мне показалась, что в ней что-то изменилось. Она будто стала мягче. Не такой непримиримой и жесткой. Не хочется верить, что это смирение и спокойствие, пришедшие на смену разочарованию в нашем браке. А вдруг она меня просто разлюбила? Такая мысль приходит в голову внезапно, но я старательно отпихиваю ее от себя, потому что если так, то нет никакого смысла в моих попытках вернуть ее. Разве можно зажечь уже навсегда погасший огонь?

В поисках жены натыкаюсь взглядом на Алису, стоящую поодаль, и она, чувствуя мой взгляд, оборачивается. Нет нужны подходить к ней, наши договоренности в силе, но она по-прежнему вызывает чувство досады. Она – напоминание о моей ошибке. И о неспособности правильно разрешать вопросы. Ведь я мог перекинуть ее на адвокатов, чтобы не соприкоснуться с этой стороной моей жизни, но я почувствовал ответственность, ведь это, в конце концов, мой ребенок!

Мой сын.

Для меня это все еще просто слова. Набор букв. Я так и не проникся к нему особыми чувствами, хотя это и не требовалось, потому что этот мальчик будет жить вдали от меня, со своими настоящими родителями.

Но, несмотря на это, разве я не должен чувствовать хоть какую-то привязанность? Почему я настолько равнодушен? Что, если и к другому своему ребенку я не буду испытывать родительской любви? Ведь я собираюсь предложить Ксюше то, чего она так хочет. Неужели придется притворяться всю жизнь, что я люблю нашего ребенка, и не это ли делали мои собственные родители? Может, это еще один наш общий генетический дефект.

В детстве мне так нужны были родители, а они постоянно ругались и занимались только своими проблемами, лишив меня ощущения защищенности и любви. Не потому ли, что не способны были на эту любовь? И не это ли живой пример тому, что мне не стоит заводить детей вообще? Вове я мог дать лишь денежную помощь, и я это сделал, получив совершенно ненужную мне благодарность от Алисы и Толи. И свой разрушенный брак.

А теперь, если этот брак удастся спасти, то что я смогу дать ребенку, который будет расти вместе со мной в роли его отца?

Я не смогу объяснить это Ксюше. Я не хочу скрывать от нее ничего, но как объяснить свою моральную дефектность?

Нет, это чушь! Нельзя забывать, что этот ребенок будет также частью ее. Я люблю Ксюшу, люблю до безумия, тогда как я могу не любить ее продолжение? Это другое, совершенно другое. Одно дело – не любить незнакомого ребенка от ничего не значащей для меня Алисы и совершенно другое – ребенок Ксюши. Конечно, я полюблю его!

Выйдя за ворота, замечаю ее припаркованную машину и останавливаюсь неподалеку, решив дождаться ее. Проходит совсем немного времени, прежде чем я замечаю ее тонкую фигурку и сразу же забываю обо всем. Вижу лишь Ксюшу. Она становится моей целью, и я спешу перехватить ее, чтобы не уехала.

– Ксюш, давай поговорим сегодня, – ловлю ее, когда она приближается к своему автомобилю, и опираюсь на него, не давая ей открыть дверь.

Блондиночка растерянно озирается, закусив губу. Кажется, я напугал ее и оторвал от мыслей, в которые она была погружена с головой. Помню ее такой, когда она смотрит на меня, но не видит, вся во власти своей задумки об очередном проекте. Я так хочу, чтобы она снова рассказывала мне все до мельчайших деталей, грузила терминами, часть из которых я не понимал, но выучил, чтобы лучше разбираться в ее деле жизни и говорить на одном языке.

Не был я плохим мужем, черт побери! Я был самым лучшим для нее, и я так отчаянно хочу это доказать.

– Глеб, мы же решили завтра, я устала, – говорит она слабым голосом, и я вижу, что она действительно выглядит утомленной, и мне бы уйти и оставить ее в покое, но просто не могу. – Один день ничего не изменит. Встретимся завтра.

– Изменит, – подаюсь к ней и обхватываю лицо ладонями, заглядывая в любимые глаза. – Не отказывайся от нас.

Она замирает в моих руках, погружая нас обоих в молчание. Что-то очень хрупкое материализуется и перетекает из меня в нее и обратно.

– Ты тоже чувствуешь это? – шепчу ей, беззастенчиво пользуясь тем, что поймал ее реакцию. Она вовсе не безразлична, равнодушные так не ведут себя, они просто отталкивают того, кто им неприятен, а не тянутся всем телом, чтобы оказаться ближе.

– Я ничего не чувствую, – пытается выставить границы, но я уже не отпущу.

– Ты врешь, – говорю уверенно, бегая взглядом по ее лицу, в котором мне дорога каждая черточка. – Давай поедем ко мне или к тебе и поговорим.

– Только поговорим, – соглашается она спустя томительную минуту, и я со вздохом отпускаю ее.

Ксюша усаживается за руль, я же сажусь в свою машину, направляясь за ней следом. Окрыленный, едва держусь, чтобы не вдавливать педаль газа в пол. Это чем-то напоминает наши отношения. Я виноват – и позволяю Ксюше вести меня за собой, позволяю ей руководить и следую ее правилам.

– Только поговорить, – напоминает она, выходя из машины возле многоквартирного дома, в котором снимает квартиру.

Да, я знаю, где она живет, вплоть до этажа. Сколько ночей я провел здесь, превратившись в сталкера-отшельника, ночуя в машине возле ее подъезда.

Мы поднимаемся в квартиру и проходим в кухню. Она вовсе не похожа на обычные творения моей жены, это что-то безликое и обычное, среднестатистическая кухня, а не дизайнерский проект.

– У меня не было времени заняться ремонтом, – коротко замечает она, крутясь вокруг столешницы. – Ты хочешь чай? Эля дала мне с собой кусок торта.

Сейчас мне не нужен никакой торт, а нужна она, но я соглашаюсь, лишь бы она делала что угодно, но была рядом. Наслаждаюсь ощущением того, что могу наблюдать ее в быту. Мне всего этого так не хватало, я просто иссох без Ксюши рядом. Стал просто роботом, исполняющим функции жизнеобеспечения, но не живущим по-настоящему. Как я буду жить, если она меня отвергнет? Я просто не могу без нее.