Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова
Под стук приборов и шелест голосов, её пальцы тянутся к крестику и сжимают. Как хорошо, что он всегда с ней…
И как хорошо, что сейчас его тут нет.
– Почему такие кислые, молодежь?
Вопрос задает отец Вари и Марьяна, проходясь взглядом по их действительно не самым веселым лицам.
Будь им по пятнадцать лет, можно было бы даже посчитать, что тупо дуются из-за необходимости проводить день в тухлом обществе родителей, но сейчас всё чуть-чуть иначе.
У каждого своя причина киснуть. Слишком взрослая и порочная, чтобы признаваться мамам с папами.
– Расскажите нам что-то... Хорошее, желательно. Мы хоть порадуемся…
То ли хорошего у них не то, чтобы много, то ли желания просто нет, но на призыв Антона Петровича никто не реагирует в ту же секунду.
Артурка колупается в тарелке. Варя борется с неконтролируемым желанием рассмеяться. Марьян сидит, откинувшись на своем стуле, и сверлит взглядом скатерть. А у Поли руки чешутся побыстрее достать мобильный, отойти куда-то и набрать Гаврилу.
– Варь…
Жребий выпадает Варваре. Которая выпрямляется, будто удивленная. Думает недолго…
– Па, да вы о нас и так всё знаете. Учеба, свадьба, у Артурки тачки…
Она вроде как подтрунивает над женихом, толкая аккуратно в плечо. Это смешит «взрослых», «дети» имитируют, улыбаясь натужно.
– Вы её так долго планируете, что мы уже сомневаться начинаем, погуляем ли вообще…
Новая шутка веселит снова далеко не всех. Смеются мамы с папами. Варвара смотрит возмущенно, остальным – ровно. Артурке тоже.
– Мы её тщательно планируем! – Варвара делает важное уточнение. Полине чуть смешно. Знали бы сидящие за столом, что в тщательное планирование входит регулярный секс с каким-то Д-мой…
– Ладно, Антон… Не прессуй Варвару. Она из наших самая шустрая… Уж точно раньше вас внуками порадует, чем нам ждать…
Этот камень летит в огород Полины. Конечно, задевает. Она всегда чувствовала свою ответственность перед родителями за ту жизнь, которую имела все эти годы. Но ничего обещать, оправдываться, уж тем более спорить, не бросается. Песком впитывает воду.
– Ну, знаешь ли… Я бы тоже хотел фамилию свою продолжить…
Дальше летит в Марьяна. Полина знает его достаточно хорошо, чтобы понимать – сейчас скорее всего кривится. Не любит, когда его прилюдно сравнивают с сестрой и он при этом хуже выглядит. А вот Варя переживает триумф.
Из всех присутствующих за столом она действительно самая удачливая. Имеет всё, что хочет.
– Всему свое время, па…
Марьян изрекает пустое философское. Полина не сдерживается – хмыкает, продолжая смотреть на салат в своей тарелке. Прилагая усилие, отпускает крестик.
За ее реакциями следят, потому что стоит издать звук – обращается сразу четыре взгляда. Им очень хочется дать Полине с Марьяном понять – от них ждут «хороших новостей» в ближайшее время.
Чувство такое, будто на случку привели.
– Ну можно же и как-то постараться приблизить… То самое время-то…
Отец Марьяна всё никак не унимается.
Не презирай парня Полина так сильно, может даже пожалела бы, а так…
– Поль…
Её окликает отец. Она поднимает прозрачный, лишенный хотя бы каких-то эмоций взгляд. Чистый лист и притворное любопытство.
– Ммм? – на самом деле, ей особо не о чем говорить с присутствующими. Но она делает вид, что готова ответить на любой вопрос.
– Что там у нас с поступлением, напомни?
А заданный отцом удивляет.
– Какое поступление? – она чуть хмурится, действительно не понимая. Долго смотреть папе в глаза давно не может. Всё чаще кажется, что он видит её насквозь и о многом знает. Это жуткое чувство.
– Тебе год остался. По магистратуре нужно что-то решать. А я как-то не слышу от тебя идей…
– Меня всё устраивает тут… – от неё явно ожидают чего-то другого, но Полина произносит честно и внезапно твердо.
Она понятия не имеет, сколько им с Гаврилой отведено времени. Пять минут назад боялась, что это время уже, возможно, прошло. Но сейчас знает – нет. И даже в теории отказываться не готова. Даже с учетом того, что год-то они скорее всего точно не протянут.
Её ответ не нравится отцу.
Взгляд Михаила чуть холодеет. Она должнаужепонять, что ступила на тонкий лед, вернуться на твердую почву покорного принятия.
Это понимает не только Полина. Даже сидящая рядом Варвара чуть ерзает.
Она живет свою жизнь иначе – на любое слово своего отца или матери поддакивает. А если эти слова ей не по вкусу – делает вид, что не получилось, а не признается, что не захотела.
Наверное, это куда более дальновидно. Тем более, сама Полина до недавних пор считала себя кмс по принятию. Но она растет. Меняется.
– Ты не можешь объективно оценить. Опыта мало. Лягушонку уютно в родном болотце…
Отец отбривает её, пусть и довольно мягко. Дальше нужно прикусить язык и вернуться к трапезе. Но как-то…
– Но это же я учусь, а не ты…
Её ответ очевидно более острый, чем допустимо. Варвара ерзает сильнее. Люди за столом переглядываются. Блюдо «плохое настроение Полинки» в меню не заявлялось.
– За мои деньги, – Михаил отвечает с улыбкой. Вроде бы ничего особенного – чистую правду. Но правда эта унижает.
Они ведь дочь и отец, а не содержанка со спонсором. Она ни рожать себя не просила, ни обеспечивать. У них не договоренность, по которой с неё требуется послушание, а с него – переводы на карточку без задержки.
Её ведь поцарапало, что когда-то Гаврила свёл всё к деньгам, но и в этом прав, получается. Кто платит Полину – тому она принадлежит. А себе?
– Я прошла бы на бюджет в Пищевом…
Полина произносит неожиданно даже для себя сдавлено. Горло протестует против
