Елена Усачева - Влечение
Я откинулась на подушку. В голове моей стоял непривычный сумбур. Что-то мне такое снилось… Очень приятное. И еще какие-то события происходили во дворе. Там были люди… много людей…
– После вчерашних прогулок встать не можешь? – Мама быстро прошла по коридору.
Прогулок? Ах да, Катрин позвала гулять. А потом пришел Макс.
Макс!
Я вскочила и в панике оглядела комнату. Это уже похоже на бред. С чего я решила, что здесь кто-то должен быть?
Нерешительно подошла к подоконнику, прислонилась лбом к стеклу. От моего дыхания оно перед носом запотело, и на нем стали проступать буквы.
Я обернулась, чтобы убедиться, что мама не собирается врываться в мою комнату, и несколько раз с силой выдохнула на стекло.
«Маша», – проступило на нем. И еще несколько раз печатными буквами: «Маша», «Маша», «Маша».
Рука пошла вверх раньше, чем я успела что-либо сообразить. И еще долго на стекле держался развод от ладони, которой я провела по написанным словам.
– Хватит спать на ходу! – Мама, как всегда, была активна, а я, как всегда, плавала по волнам собственной фантазии. – Откуда у тебя заварка в чашке? Опять ночью вставала чай пить?
Чашка демонстративно выпячивала свои синие бока с рыбками, которые уже приготовились повторить свою историю маме. Но мама не умела их слушать. Она даже не посмотрела на них внимательно.
Я прошла на кухню и плеснула в чашку кипятка, чтобы та не выглядела больше такой надутой и важной, и достала из холодильника колбасу.
– Май, есть же мюсли! Зачем тебе эта оберточная бумага? – мама не отставала.
Она с ужасом смотрела, как я создаю себе бутерброд. Колбаса с краю немного заветрилась, но выглядела вполне съедобной.
– По телевизору рассказывали, что в колбасе девяносто пять процентов мяса и всего пять процентов мышиных хвостиков.
Какая же я голодная! Еще пара таких ночных прогулок, и я по утрам начну уничтожать целый холодильник продуктов.
– Эх, Майка, Майка, – покачала головой мама, допивая свою болтанку. – Только ты стала хорошо выглядеть и снова хочешь превратиться в чучело? Посмотри, что сделала ламинария!
Кусок застрял у меня в горле. Нет, не могучее и волшебное средство под названием «ламинария» заставило меня забыть о еде. Я вдруг вспомнила, как холодные тонкие пальцы касались моих волос, как глубоко дышал Макс, когда был рядом.
Надкушенный бутерброд вернулся на тарелку. Я встала из-за стола и с опаской пошла в ванную.
Из зеркала на меня глянули знакомые настороженные глаза. Нос, скулы, упрямо сжатые губы – все на месте.
Я провела рукой по щекам, кожа была чистой. Машинально глянула на светло-розовый шрам на руке, коснулась своих волос. Они отражали тусклый свет лампочки и казались светящимися. Локоны чуть сбились после сна, но не потеряли своей формы.
Такими мои волосы были только один раз в жизни – когда дотошная парикмахерша по настоятельной просьбе мамы вылила на меня огромное количество разнообразных масок, добавила кондиционер и бальзам. Несколько дней потом я сама себя в зеркале не узнавала.
А сейчас?.. Общение с вампирами так хорошо влияет на структуру волос?
– Куда ты пропала? – Мама в прихожей надевала плащ. – Отраву с мышиными хвостиками я выбросила. Ешь салат из морской капусты! Я побежала.
Я вяло махнула рукой, боясь отвести взгляд от собственного отражения. Вдруг я моргну, и на меня из зеркала глянет лохматая баба-яга с единственным кривым зубом, торчащим изо рта?
Ничего не менялось. В зеркале была я.
Вот что любовь-то с людьми делает!
Я бросила последний взгляд в зеркало. И что мне теперь со всей этой красотой делать?
– Малинина меня теперь убьет, – прошептала я, нащупывая краны. Потрясение надо было смыть холодной водой. – Или сама себя покусает от зависти.
В дверь настойчиво позвонили.
Могучая троица не дождалась меня около кустов и решила подняться?
– А тебя не учили спрашивать, кто там, прежде чем выскакивать за дверь?
Макс был свеж, бодр и, как всегда, обаятелен. Серая водолазка с высоким воротом ему очень шла. Так и хотелось кинуться ему на шею. Но я сдержалась.
– Ты чего тут делаешь? – Глупее вопроса с утра в голову мне не приходило.
– Проверяю, все ли живы. – Макс выразительно посмотрел на меня, и я вдруг вспомнила, что до сих пор стою в одной ночнушке.
– Ой! – прыгнула я за дверь ванной комнаты. Из одежды здесь нашелся только халат. Подхватила его, метнулась к себе, крикнув: – Я сейчас!
– Ты очень красивая! – Макс беззастенчиво рассматривал меня.
– Да как ты смеешь! – метнула я в него халатом и захлопнула дверь прямо перед носом. – И не подсматривать за мной! Слышишь?
– Если нельзя, но очень хочется, тогда можно, – раздалось из-за двери. – Как-то так, если я не перепутал падежи.
– Ты хочешь, чтобы я тебя похвалила? – засмеялась я.
А теперь за дело – юбка, зеленые колготки, зеленый свитер. Шею замотаю шарфом.
Я распахнула дверь и врезалась в Макса. Он осторожно обнял меня за плечи.
– Какие у тебя сегодня планы на вечер?
– Сидеть дома. Мама запретила выходить на улицу.
Макс улыбнулся, и все его лицо преобразилось. Совершенно восковое, оно вдруг озарилось внутренним светом.
– Не уходи никуда. Я за тобой зайду. – Он отстранился, и я смущенно потупила глаза.
Черт! У меня гость, а я ему ничего не предложила!
– Чаю со мной выпьешь?
Макс захохотал так, что не только книжки на полках подпрыгнули, но, кажется, заорала сигнализация у машин во дворе.
Я в ужасе втянула голову в плечи. Услышат соседи, скажут, что утром у меня кто-то был. Сделала страшное лицо, зашикала, замахала руками, изображая вертолет перед взлетом, и Макс зашелся в новом приступе смеха.
Оставалось только спрятаться на кухне.
Так, что же едят вампиры? Может, ему предложить колбасы? Куда мама дела мой бутерброд?
Когда я начала выгружать из холодильника продукты, лицо Макса вытянулось.
– Может быть, что-нибудь для тебя здесь подойдет? – пробормотала я, придирчиво разглядывая глазированный сырок. Кажется, срок годности еще не истек. – А, и вот еще! – вытащила я из навесной полки шоколадку. Меня же угощали шоколадкой, значит, сладкое они едят.
– Ты хочешь меня угостить? – вкрадчивым шепотом осведомился Макс и стал всем телом клониться в мою сторону. Верхняя губа дернулась, обнажая невероятно крепкие белые зубы.
Шоколадка с шуршанием выскользнула из фольги, а я вновь забыла, как дышать.
Макс застыл около стола, снова захохотал, запрокинув голову.
– Ты совсем ничего не ешь? – пробормотала я, залезая под стол за рассыпавшейся шоколадкой. Белые руки мелькнули перед моими глазами, и весь шоколад оказался в фольге. Макс вложил шуршащий сверток мне в ладонь и вдруг припал губами к моему запястью.
