Кэрри Браун - И всё равно люби
Лишь много лет спустя Рут поняла наконец: миссис Ван Дузен не была злой, и она была щедрой – она сделает Рут еще много разных подарков, – но щедрость давалась ей нелегко, шла не от желания обрадовать. Нет, миссис Ван Дузен защищалась ею – отгораживалась от ощущения собственного одиночества, от неумения сблизиться с другими людьми.
Позже, после того, что случилось между Рут и Питером, Рут выбросила все подарки миссис Ван Дузен, кроме книг: всю одежду, включая и вязаные свитера, шарфики и рукавички, вышитые подушечки, коробочку для украшений с выдавленным на ней золотыми буквами именем Рут, золотой браслет, набор акварелей и фарфоровую пастушку.
Такие подарки она получала бы, если была бы чьей-то любимой дочкой. Но она не была чьей-то дочкой.
Она не была ничьей дочкой.
И не была любимой.
Мэри Хили встретила Рут и доктора Ван Дузена у дверей, и Рут сразу разглядела, что по одну сторону длинного коридора – заставленная цветами гостиная, а по другую – темная столовая и кухня. За кухней, как потом обнаружила Рут, была комнатка, куда Мэри, лишившись возможности подниматься наверх, пристроила кушетку и радио.
Наверное, ей чуть за восемьдесят, рассудила Рут, впервые увидев ее. Избыточный вес – явно следствие какой-то болезни. У нее нет одной ступни, нижняя часть ноги обернута белым мужским носком. Бледная, почти зеленоватая кожа влажно поблескивает. На лбу и выше, под тонкими белыми волосами, выступила испарина.
Боли ее мучают, но не слишком, поделилась она с Рут. О себе она рассказывала спокойно, не упиваясь жалостью, – ковыляла по первому этажу, показывая Рут, где что искать. Повсюду в доме были цветы – они занимали все подоконники, свешивались с карнизов, на полу отцветшие лепестки.
Трясущимися пальцами Мэри написала для Рут перечень обязанностей. Вроде бы все просто – стирать, гладить, готовить, подметать, ухаживать за садом – и это отчасти успокоило Рут.
– Боюсь, я ничего не знаю о садоводстве, – сказала она Мэри.
– Ничего, посадить в землю семечко – дело нехитрое, любой справится, – ответила та. – К тому же до весны даже этого не потребуется.
У подножия лестницы Мэри остановилась.
– Я уже не могу подниматься наверх, – пояснила она, взявшись за перила. – Но ты скажи мне, если тебе что-то понадобится. – Мэри перевела взгляд на доктора Ван Дузена, потом снова на Рут. – Я рада, что ты будешь жить со мной. Не повезло тебе в жизни. Но твоей вины в этом нет. Мне вот тоже не повезло. Думаю, мы с тобой славно поладим, а?
Зазвонил телефон, и она пошла на кухню ответить.
– А что случилось с ее ногой? – cпросила Рут доктора Ван Дузена, когда Мэри вышла из комнаты.
– Диабет. Осложнение, – ответил он.
Рут отвернулась и посмотрела наверх, где в темноте виднелась лестничная площадка.
– Твое присутствие очень поможет ей, Рут, – продолжал доктор Ван Дузен. – Это совсем не в наказание. Попробуй увидеть тут свои плюсы. Мэри – хороший человек. У нее две дочки, но они живут в Бостоне и не могут приезжать сюда слишком часто. Она будет добра к тебе, я уверен.
Поднявшись наверх, Рут обнаружила, что комнаты страшно заставлены мебелью, но в окно спальни все же виден океан. Она оставила в этой комнате свои вещи и вышла.
Доктор Ван Дузен ждал ее внизу у лестницы и при ее появлении легонько взмахнул рукой.
– Я не прощаюсь. Скоро увидимся. Я навещаю Мэри раз в неделю.
Рут помахала в ответ.
– Я не смогу отблагодарить вас, не смогу расплатиться. За все, что вы для меня сделали, – ответила она.
Доктор Ван Дузен закрыл глаза и на секунду прижал руку к губам.
– Нет, Рут. Не надо. Даже не думай об этом.
Когда он ушел, Рут поднялась к себе в спальню, открыла окно, за которым над крышами домов виднелся крошечный кусочек океана. И смотрела, смотрела на него, вглядываясь так, будто ждала, что на горизонте сейчас покажется корабль, который увезет ее отсюда.
В этой спальне она проживет шесть лет, пока ей не исполнится восемнадцать.
В субботу вечером, через несколько недель после того, как Рут перебралась к Мэри Хили, кто-то постучал в дверь.
Под фонарем на крыльце стоял доктор Ван Дузен.
– Рут, не хочешь ли завтра прокатиться? – спросил он.
И назвал место. Рут согласилась. Название места ничего не говорило ей. Рут подумала, что доктор предлагает просто прогулку – ведь по выходным люди вроде Ван Дузенов иногда отправляются куда-нибудь покататься.
Она надеялась увидеться с Питером.
Но когда доктор Ван Дузен на следующий день приехал за ней, Питера в машине не было. Рут уселась на переднее сиденье, и они тронулись. Был конец лета, они ехали мимо заболоченных озер, то и дело им попадались ибисы и цапли – снежно-белые крылья, длинные тонкие ноги, хрипловатые покрякивания, будто в такт звучавшему в машине джазу. Они остановились заправиться, и, вернувшись в машину, доктор Ван Дузен внимательно посмотрел на Рут.
– Все в порядке? – спросил он очень серьезно.
– Да, конечно, – ответила Рут. У нее было прекрасное настроение.
Но она не понимала, куда они едут, пока они не приехали и она не увидела ряды колючей проволоки поверх забора и пустые машины на парковочной площадке. И тишина, жуткая тишина.
Рут замотала головой, вжалась в сиденье. Она не выйдет из машины, нет. Она не хочет видеть отца. Известие, что он жив, потрясло ее.
– Ты уверена? – спросил доктор Ван Дузен.
Рут ничего не ответила. Ей не хотелось думать, что отец может быть в таком месте. Ей вообще не хотелось о нем думать.
Посмотрев наверх, Рут увидела постовую вышку, на ней двух мужчин с винтовками. Потом посмотрела на свои ладони, перевернула их и аккуратно сложила руки на коленях.
– Все в порядке, Рут, – сказал наконец доктор Ван Дузен. – Ничего страшного. Это была ошибка. Я виноват, прости меня. Я думал, ты поняла, куда мы едем.
Он завел мотор и развернулся. По дороге домой, когда уже почти стемнело, остановились перекусить. Доктор вышел и купил два гамбургера и кока-колу, Рут ждала его в машине.
– Рут, это я виноват. Ты уж прости меня.
– Он спрашивал обо мне?
– Кажется, он сказал, это тебе решать, – поколебавшись, ответил доктор Ван Дузен. – Что ты можешь навестить его, если захочешь.
Рут посмотрела на освещенные окна кафе, там за столиком сидели друг против друга мужчина и женщина, они смеялись. У женщины были рыжие волосы и броская помада.
– Ты не должна решить непременно сейчас, – сказал доктор Ван Дузен и протянул ей салфетку. – Можем попробовать когда-нибудь в другой раз. Если ты захочешь.
Как-то вечером в сентябре, перед самым началом учебного года, Мэри вдруг позвала Рут скорей спуститься вниз. Рут выглянула на площадку и увидела доктора Ван Дузена. Он был одет будто для вечерней прогулки – брюки цвета хаки, подтяжки, рукава рубашки закатаны до локтей. Просто зашел поздороваться? Но он не улыбнулся.
