Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач

Игнат страшно волновался, почти как перед премьерой своего первого фильма. Он постучал в дверь.

— Войдите! — раздался мальчишеский голос.

— Привет, Гриша!

— Привет! Вы кто?

— Привет, меня зовут Игнат, я нашей встрече очень рад!

Гришка расплылся в улыбке. Этот дядька сразу ему понравился.

— А я Гриша, инвалид, у меня живот болит!

Игнат рассмеялся, подошел и протянул Гришке руку.

— Будем знакомы. Но какой же ты инвалид? Подумаешь, аппендицит! Я вот классе в пятом, что ли, притворился, что у меня болит живот, чтобы не писать одну контрольную, и так заигрался, что мне здоровый аппендикс вырезали!

— Сами? Притворились?

— Ну да, вот такой был дурак.

— Нет, это врачи были дураки, не разобрались, что вы этот… как его… спекулянт.

— Ты хотел сказать, симулянт?

— Да, точно!

— Знаешь, а я с этой точки зрения никогда об этом не думал… Интересная точка зрения, между прочим, ты молодец!

— А вы помните, как вас резали?

— Нет, ну что ты, мне же наркоз дали…

— А перед тем, вам страшно было?

— Ага. Ужас как страшно, но не мог же я сказать врачам, что симулирую… Сам понимаешь.

— У вас сила воли?

— Ну, типа того…

— А мама не разрешает так говорить.

— Как?

— Типа того.

— А! И права мама, это черт знает что, говорить «типа того».

— А вы мою маму знаете?

— Знаю.

— Она правда клевая?

— Чистая правда! Гриш, а вот скажи, твоя мама ведь киношница?

— Да, она сценарии пишет.

— А ты был когда-нибудь на съемках?

— Нет. Мама сама там редко бывает, она всегда говорит «сценарист в нашем деле последний человек». А тетя Соня говорит, что самый последний человек, это автор книжки, по которой кино снимают. А вы тоже в кино работаете?

— Да. А ты хотел бы попасть на съемки?

— Вы можете это устроить?

— Как два пальца… Тьфу, запросто!

— А я знаю, что вы хотели сказать! — хитро улыбнулся Гришка. — Но при детях так говорить не положено, да?

— Надо же, все ты понимаешь, брат Григорий!

— А вы в кино кто?

— Я — оператор! Практически второе лицо после режиссера и могу взять тебя на любые съемки.

— Здорово! А вы не обманете?

— Зуб даю! Ой, так тоже при детях нельзя, — и он состроил такую уморительную гримасу, что Гришка покатился со смеху.

— Ой, больно! Мне нельзя так смеяться.

— Все, я теперь буду исключительно серьезен!

— А сможете?

— Приложу все усилия.

И он ласково улыбнулся мальчику. Гришка был покорен. Никогда ему ни один знакомый дядька, кроме дедушки Франсуа, так не нравился.

— Дядя Игнат…

— Какой еще дядя! Просто Игнат и можно на ты… Я ж еще не очень старый.

— А почему у тебя щеки двух цветов?

— Бороду вчера только сбрил, вот не успел еще загореть. Но загорю за три дня.

— А зачем ты бороду носишь?

— Бриться лень!

— А почему тогда побрился?

— Надо было.

— А ты вообще откуда тут взялся?

— Ну, я долго был на Алтае, а сегодня прилетел из Москвы. А знаешь, на Алтае со мной произошла одна история… Мы с товарищами в лесу лосенка нашли, раненого.

— Ой!

— На него, по-видимому, кто-то напал, то ли мать застрелили, а он один остался, а защитить было некому, то ли еще что, но короче, у него нога была сломана и на боку рана…

— Огнестрел?

— Нет, рваная рана, он уже еле дышал…

— И что вы сделали?

— Положили его на кусок брезента, дотащили до машины и отвезли к ветеринару.

— А он тяжелый был?

— Тяжелый! Мы, два здоровых мужика, его еле доперли.

— Его вылечили?

— Да! Рана оказалась не очень глубокая, а ногу ему в гипс…

— А у них разве ноги, а не лапы?

— А хрен его знает… Ой!

— При детях так тоже нельзя! — рассмеялся Гришка.

— Знаю. Но мы же между собой, правда! А что касается ног или лап… Нет, все-таки ноги. Про лошадей же не говорят лапы, ну и лоси недалеко ушли от лошадей… Точно, ноги!

— А почему ты со мной сидишь?

— Да вот, зашел познакомиться, и заболтался. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет, совсем не хочу! С тобой интересно! А ты в нарды умеешь играть?

— Умею, но не очень…

— А в шахматы?

— Нет. Это для меня чересчур мудреная игра! Вот в шашки могу, особенно в поддавки! Я, брат, в карты играю.

— Ты картежник?

— Ну, так сказать нельзя, просто люблю иногда пулю расписать…

— Это как?

— А это игра в преферанс, о ней так говорят.

Тут в комнату вошла Елена Павловна.

— Ну, мальчики, как вы тут?

— Хорошо, бабуль! Игнат такой клевый!

— Гришенька, тебе пора таблетку пить. А дяде Игнату…

— Не дяде, а просто Игнату… Что ему пора?

— У него есть одно очень важное дело.

— Игнат, ты еще придешь?

— Без вопросов. И, надеюсь, уже скоро!

— Супер!

Мы с Катькой так устали от магазинов, что в глазах уже рябило. Я накупила ей кучу красивых вещей. Она, правда, требовала, чтобы я и себе хоть что-то купила, но я ничего не хотела. Потом вдруг позвонила Елена Павловна, и тоже собралась к нам присоединиться. Гарри Поттер не увлек ее. Но потом почему-то передумала.

— Ну что, Катюха, поедем уже в отель?

— Нет, мам, давай в кафе посидим. Мне так нравится здесь сидеть с тобой.

— Ну, давай!

Общение с дочерью сейчас было для меня лучшим лекарством. Она такая умная, все понимает… Говорят, от осины не родятся апельсины. Чепуха, от осины по фамилии Лощилин родился такой прекрасный апельсин! И этот апельсин недавно приехал из Марокко! — вспомнился мне ранний роман Аксенова. Я засмеялась.

— Мамочка! Ты смеешься! Ура! А почему?

Я поделилась с дочерью своей довольно глупой ассоциацией, но она пришла в восторг. И тут вдруг ей кто-то прислал эсэмэску.

— От кого, Кать?

— Да это из Москвы, неинтересно, я отвечу. Вот и все. Та к о чем мы, мама?

Прошло еще минут двадцать. И вдруг раздался цокот копыт. Здесь это не редкость.

— Смотри, мама!

Извозчик остановился у самого кафе. В пролетке сидел мужчина с таким огромным букетом ромашек, что его самого не было видно.

— Это к тебе, мамочка!

— Что за глупости!

— Я побежала, встретимся в отеле!

— Катя! Куда?

Но она уже исчезла. Я оглянулась и вдруг…

— Лерка моя! Держи, дурища!

И он сунул мне в руки ромашки, но я от неожиданности выронила букет и ромашки рассыпались.

— Игнат! Но как?..

Он положил на стол какую-то купюру и вдруг подхватил меня на руки, вынес из кафе и посадил в пролетку!

— Игнат! Но…

— Все хорошо, дуреха! Как ты могла поверить в эту хрень? Мне во всем свете никто не нужен, кроме тебя! И я успел сдружиться с Гришкой! И вообще… Все, Лерка, свобода твоя накрылась медным тазом! Начинается семейная жизнь! Держи!