Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго"
Он ухмыльнулся, бросив в салон украшения Кристи.
— Плохой замок.
Кристине пришлось выйти и тут же нырнуть на заднее сиденье черного автомобиля.
— Прекрасная ночь, Кристи — Лари! — Мулат широко улыбнулся. — Меня зовут Рино, Бронзовый Рино. — Дверца захлопнулась, машина, мягко тронувшись, сорвалась с места.
— А мой фиат? — встрепенулась Кристина.
— Он окажется там, где вы пожелаете. А вы — где я захочу…
— Вы меня похитили? Я гражданка России и заявляю протест. Я не могу принять ваше приглашение сегодня. Возможно, завтра. — Злость и страх захлестывали Кристину. Ей хотелось ударить наглеца, но чувство опасности подсказывало, что лучше следовать мирной тактике, чем затевать войну. Сила не на её стороне.
— Значит, синьорина найдет возможность уделить мне время завтра? Рино захохотал. — Это так лестно для меня! Только познакомились и уже свидание на завтра!
Он продолжал смеяться и вдруг, замолчав, стиснул запястье Кристины:
— Никто никогда не распоряжается моим временем и не диктует расписание, даже Папа Римский. — Огромные выпуклые глаза Рино с фосфоресцирующими в полутьме белками выглядели устрашающе.
Кристи сжалась, не пытаясь освободить зажатую руку.
— Даже такая нежная киска, как ты, такая храбрая и хитрая киска очень хрупкое изделие. Чуть тронешь, и нет его… — Рино выпятил губы, словно сдувал со своей ладони руку девушки.
Кристина закрыла глаза, растирая запястье. Весь её опыт подобных ситуаций, почерпнутый из устрашающих фильмов и жутких слухов, говорил о том, что сопротивляться или пытаться позвать на помощь бесполезно. Надо понять, кому понадобилась она — Рино-мафиози или Рино-самцу, и выбирать соответствующую тактику поведения. Но зачем понадобилась русская моделька мафии? К чему этому всесильному красавцу похищать девушек? Кристина металась в сомнениях и молчала, боясь спровоцировать мулата на жестокость.
— Уснула, киска? — Он провел ладонью по её лицу и груди. — Скоро приедем и ты все узнаешь. — В хриплом голосе не было угрозы — в нем звучало предвкушение удовольствия.
Квази вывел Кристину из остановившейся машины и, крепко придерживая за локоть, сопроводил в дом. Глаза гостье не завязывали, да её и не мучило любопытство. «Только бы вырваться отсюда живой и четвертого января сесть в самолет!» — взмолилась Кристина, ощущая небывалую тоску по дому. Каким недосягаемо-желанным сейчас казался ей этот печальный день — день прощания с Римом.
Она смогла осмотреться лишь будучи усаженной на диван, вернее, брошенной коротким толчком в спину. Большая комната, декорированная, вероятно, каким-то сумасшедшим дизайнером-авангардистом, напоминала одновременно первобытную пещеру и авторемонтный гараж. Каменные стены украшало примитивное оружие — пики, стрелы, дротики, кинжалы. На полу валялись шкуры диких животных, в центре помещения возвышался конусообразной формы камин — огромный костер, прикрытый сверху черным раструбом. А повсюду, куда не кинь взгляд, громоздились куски почерневшего или зеркально отполированного металла, нарезанного автогеном, искореженного какой-то могучей силой. Они свисали с высокого потолка, образуя движущиеся сталактиты, сверкающие как лезвия, пересекали пространство тут и там ширмы или скульптуры?
— Нравится? — Из поблескивающей металлом темноты появился Рино. На нем был длинный балахон или халат из отливающей серебром ткани. Кожа цвета светлого, сильно разбавленного молоком кофе, матово лоснилась на широкой груди, открытой свободным одеянием, и сильных руках, обнаженных до локтей.
Он любовно погладил край стального, измятого как бумага листа, закрепленного на штативе.
— Это экспонат моего личного музея. Музея «опасных игр». Здесь кусок крыла пассажирского самолета, сгоревшего над Тихим океаном, там остатки бронированного кузова одного очень важного автомобиля, взорванного неизвестными террористами, вверху — неплохая коллекция останков машин, поездов, домов, погибших при невыясненных обстоятельствах. Видишь, они горели, плавились, их разрывали на части страшные силы… Они стали кладбищем для тех, кого уже никогда не найдут среди живых или мертвых…
— Вы хотите меня испугать или удивить, Рино? Забыли, что я родилась в государстве, пережившем самые страшные мировые войны. Я живу в стране, где и сегодня продолжают стрелять, убивать, воевать, а количество жертв исчисляется миллионами… — Кристина вздохнула и посмотрела в фанатично блестящие глаза. — Да, я боюсь. Я всего лишь слабая женщина. Боюсь крови, боли, зубных врачей, пауков. Дрожу, когда при мне бьют собаку или потрошат живую рыбу. Я не достойная противница для вас, могущественный, бесстрашный человек… Мне стыдно за ваше представление, Рино Морелли.
— Киска, ты о чем? Это музейная экскурсия, не больше. Я ещё не подставил под твою попку зажженный фитиль… И не размахивал раскаленными щипцами, — он присел рядом с ней на черный кожаный диван, халат распахнулся, обнажая атлетически мускулистые ноги. — Ты у меня в гостях, я представляю тебе мой дом и себя… Я соблазняю тебя, беленькая!
Кристина не могла не признать, что у этого омерзительного типа наредкость эффектное лицо — лицо древнего божества, соединившего четкость классических европейских линий с масштабностью и рельефностью черт негроидной расы: огромные, мрачные глаза, тонкий, с горбинкой, нос, крупные, сладострастно сочные губы. Коротко подстриженные дегтярно-черные волосы, войлочной шапкой облегали мастерски вылепленный череп. Ногти и ладони казались совсем светлыми, а крупные ровные зубы, обнажавшиеся в хищной улыбке — ослепительно-белыми. Тонкие усики делали его похожим на Фреди Меркури, загримированного для роли безумного злодея. Он не улыбался он скалился.
— Не думаю, Рино, что вам приходиться добиваться женщин подобным способом. Я имею ввиду — против их воли, — подвела она итог своим наблюдениям.
— Даже мальчишкам известно, что иметь женщин против их воли забавней. Особенно, когда они падают в твою постель, как переспевшие сливы… У моего отца был большой сад, из которого угощалась вся округа. И огромный член, которым он перетрахал всех угостившихся! — Рино ухмыльнулся своей шутке, но Кристина решила её не заметить.
— У моей бабушки в саду под Москвой тоже растут сливы. Желтые и черные. Когда я была маленькая, то надевала на голову таз и трясла дерево… А теперь не надеваю — ведь это совсем не больно.
Рино приблизился и взял её за руки — ему нравилось изображать наручники, сомкнув на её запястьях стальное кольцо сильных пальцев. Кристи встрепенулась и напряглась, как попавший в капкан зверек.
