Ронда Дьюпорт - Чудо поцелуя
Глава 12
Они добрались до убежища, когда уже совсем стемнело, ориентируясь лишь на очертания озера в лунном свете. Нэнси криво усмехнулась: теперь эта маленькая, тесная избушка стала ее домом. Потому что она делила здесь ложе с Джо. Их супружеское ложе…
Она сняла в темноте стекло и зажгла керосиновую лампу. Тусклый свет выхватил из мрака резкие черты лица, сильные, по локоть обнаженные руки Джо.
Сегодня он очутился на волоске от неволи. Нэнси вздрогнула, осознав, как ограничено пространство его существования. Если Джо заберут, она этого не выдержит. Превратится в обыкновенную истеричку, которых раньше терпеть не могла.
Она взяла в свои его руки, и ее начало трясти.
— Ты замерзла, — сказал Джо. — Я разожгу камин.
Она присела на кушетку, а Джо встал на одно колено и поднес спичку к дровам в камине. Сухие сучья сразу вспыхнули и занялись. По стенам запрыгали шустрые тени.
— Ты ведь не высказал Кеннету и Рикки Ли своих подозрений на их счет, не правда ли? — спросила Нэнси. Если бы он дал понять им, то, наверное, упомянул бы об этом по пути сюда.
Джо покачал головой.
— Я не захотел расстраивать сестру. Мери за последнее время и так досталось. — Упершись обеими руками в каминную полку, он уставился неподвижным взглядом в пляшущие языки пламени. — И даже в самый момент откровения, когда я встретился лицом к лицу с братом, то понял, что не могу бросить ему обвинение в предательстве.
Огонь в камине метался и трещал, выстреливая смолистые уголья.
— Можешь считать, что я просто-напросто струсил.
— Я так не думаю, — мягко возразила Нэнси с кушетки. — Ты не смог обидеть людей, которых любишь. Это не трусость. Я бы назвала это сентиментальностью.
— Как, как?.. — Джо покосился на нее с угрюмым смешком. — Мои сокамерники, похоже, померли бы от смеха, если бы меня кто-нибудь назвал сентиментальным.
Нэнси было не до улыбки.
— Ты просто колебался, Джо, потому что не имеешь никаких доказательств. Да, действительно, каждый из них получил свою выгоду от смерти твоего отца. Но тот факт, что никого из них не видели в толпе после вашей стычки, еще не значит, что кто-то из них решился ради этой выгоды на убийство.
— Я это понимаю, Нэнси. И, увидев брата с сестрой в том самом доме, где мы выросли, я уже был готов отбросить все подозрения — по крайней мере насчет Кеннета. Но когда появилась полиция, да так, словно ее позвали…
Он вздохнул и потер глаза.
Нэнси поднялась с кушетки и подошла к нему.
— У тебя снова разболелась голова? — спросила она, разглаживая ему морщинки на лбу.
— Нет. Я очень устал, дорогая.
Она подвинула ему табуретку.
— Присядь-ка, Джо, и дай мне возможность осмотреть твою рану.
Она переместила лампу поближе к краю стола. Рана выглядела чистой, кожа вокруг — розоватой. Если у Джо и болела голова, то это было связано с другими причинами.
— Ты счастливчик. На тебе все прекрасно заживает.
— Как на собаке, ты хочешь сказать? Так я и есть паршивая бездомная собачонка.
Нэнси аккуратно сняла старую заскорузлую повязку и заменила ее небольшим куском пластыря.
— Когда полиция сидит на хвосте, — сказал Уоткинс, — даже этот приют не может быть таким безопасным, чтобы в нем отсиживаться. Надо бежать куда глаза глядят. Поскорее. Может быть, завтра. Я должен быть готов к этому в любую минуту.
— Почему только ты, Джо? Беглецы мы с тобой оба. Ты бежишь от тюрьмы, я — от самой себя. Но пока — на сегодня — мы в безопасности.
Она чувствовала себя лучше, чем раньше, при слове «пока», не содрогнулась при мысли о будущем.
Пройдя в угол комнаты, подняла с пола свернутый конвертом спальный мешок.
— Что ты делаешь? — настороженно спросил Джо. — Ты ведь не собираешься улечься снаружи?
Она положила конверт на стол и встала за спиной у Джо.
— Нет, — сказала она, наклонившись и обняв его сзади, — я не собираюсь ложиться снаружи.
Она подула в его взлохмаченные волосы.
— Я собираюсь спать с тобой, дурачок. Но чтобы постель была хотя бы шире двух футов.
Сладостная дрожь пронзила ее. Чудом казалось, так просто, так естественно провести ночь в объятиях любимого.
— Расстеленный на полу мешок не такой мягкий, как кушетка, но у нас будет побольше места для… наших игр…
Джо покосился на нее и широко улыбнулся.
— Значит, вам тесновато на кушетке, леди? — рассмеялся он. — Совсем неплохая идея пришла в эту милую головку!
Они раскатали по полу пухлый мешок, взяв пару подушек и одеяло с кушетки.
Нэнси сбросила кроссовки и начала расстегивать пуговицы на блузке.
— Постойте, мисс, — сказал Джо низким, вибрирующим голосом. Он порывисто схватил ее за руки и поднес тонкие пальцы ко рту. — Вчера ночью мы слишком торопились. Но сегодня спешить нет причины…
Потом игриво обнял ее за бедра. Этого было достаточно, чтобы тело Нэнси энергично прильнуло к нему. Она откинула голову, и его губы нежно коснулись ямочки между грудей. Медленно он расстегнул пуговицы и стянул с нее блузку. Когда она осталась одетой только в отблески каминного пламени, он отступил назад, обшаривая ее всю жадным взглядом. Его глаза сузились и потемнели.
— Как ты прекрасна! — гортанно произнес он, бросаясь к ней и опрокидывая на импровизированное ложе…
После вчерашней бурной ночи он почти сумел убедить себя, что их первое соитие было просто результатом человеческой потребности. И это было очень правдоподобно, если учесть, сколько времени он провел в воздержании. Но больше он не мог объяснять свою тягу к ней исключительно мужской похотью. Другое, более глубокое чувство заставляло его постоянно думать о ней, трепетать от неутомимого желания.
Почти бросив ее на спальный мешок, он поклялся себе, что сегодня не станет сдерживаться. Он отдаст ей все — до возможного предела, а может быть, и невозможного ни с какой другой женщиной, кроме нее.
Под его пылающими губами кожа Нэнси была упругой и прохладной, отвердевшие груди обжигали ему руки. Может быть, успел подумать он, пока мысли окончательно не улетучились, — может быть, мастера, которые в античную эпоху высекали из мрамора прекрасных обнаженных богинь, копировали таких, как она, натурщиц?
Потом, когда уже давно стихли последние стоны удовлетворенной страсти и она заснула в его объятиях, Джо неподвижно лежал, уставившись на мерцающие искорки догорающего камина.
Он так боялся, что Нэнси Пикфорд похитит его бедную душу. Но ведь вышло наоборот. Он уже почти утратил свою душу в тюрьме. А она ему ее вернула, вселив в нее не только радость любви, но и неугасающую надежду.
