Ольга Сенько - Красота в наследство
В одну из поездок в Москву к клиенткам решилась-таки навести справки. Первым взяла адрес матери, возле метро «Щелковское». Мимо, конечно. Открыла ей дверь после долгих переговоров из-за нее какая-то бабка, пуганая-перепуганая, даже цепочку не сняла, старая калоша. Сказала, что здесь живет уже двадцать пять лет и таких не знает. С одной стороны, Верка даже облегчение почувствовала. Тряслась от страха, когда ехала сюда, репетировала, что сказать. А теперь успокоилась. Вспомнила, что Маша ей говорила. Адрес, конечно, оказался ложным. Тщательно мамаша следы заметала. Но это хорошо, потому что остался один вариант, последний. Второй адрес дал сам парень, предполагаемый папаша.
Кстати, отец Верку почему-то не интересовал. Все ее мысли замкнулись на матери. Может, мы так устроены? Кто-то, безусловно, и отцов разыскивает, но это в том варианте, когда у человека мать уже имеется. А если никого? Его образ всегда второстепенен. В силу природы, наверное. Отец предполагаем, мать несомненна. Не зря у хитрых евреев национальность по матери определяется. Кто его знал и видел, этого папашу, даже если он рядом по всем законам и правилам функционирует? Начнешь копаться — за голову схватишься. Вот прогрессивные американцы с их передовыми технологиями сунулись — и тут же открылось, что четверть детей не от их отцов. Дотестировались. Столько трагедий в семьях устроили. А нечего лезть, куда не надо. Природа лучше знает, от кого зачинать, а от кого нет. А женщина — часть природы. Ей лучше знать, кому давать, а кому нет. Бывают и недоразумения, конечно. Вот тогда и складывается все чисто по природному замыслу, независимо от человеческой воли. Больше детей — хороших и разных. Может, и нехороших, главное — разных. Разнообразие — тот материал, из которого можно что-то слепить. Не зря племена мумбо-юмбо вырождаются. И евреи, кстати, тоже. Это они недавно сообразили, что пора скрещиваться в интересах нации, а то вымрут. Все как один — в очках, толстозадые и с неблагополучием по части пищеварения. Если тысячелетия чеснок с куриным жиром переваривать — еще не то будет. Зато теперь каких их только нет — и блондины, и с маленькими носами, и даже атлеты встречаются. Дошло даже до того, что евреи-алкоголики и евреи-сантехники появились. Доскрещивались.
А мать — это святое. Не всегда, но в основном. Кто детей воспитывает, кто их по жизни тянет, кто последний кусок отдает? Женщины, в подавляющем большинстве. Их природа озадачила, куда им деваться?! Причем озадачила с таким коварством, что только немногие смогли увильнуть, побороть свои инстинкты.
После первой неудачи Верка немного успокоилась и решила пока ничего не предпринимать.
Дел у нее было предостаточно — только успевай. Устроилась на курсы вождения. Водить машину она уже подучилась с Витькой. Несколько раз выезжали они на его разбитом «Москвиче» за город, совмещали приятное с полезным. Сидели в весеннем лесу, слушали проснувшихся птичек и трахались на заднем сиденье. Усталая Верка отдыхала, радуясь жизни. В последнее время она сильно изменилась, стала гораздо спокойнее и часто впадала в задумчивость. Витька косился в ее сторону, изумляясь такой перемене. От прежней горластой Верки почти ничего не осталось. И внешне она сильно изменилась. Такая стала дама. Он теперь ее даже побаивался. Но в сексе Верка была прежней, неутомимой и ненасытной. Позабавившись, заставила Витьку обучать ее вождению, объяснять, что и где, долго пыталась разобраться в начинке автомобиля, проявляя и хорошую память, и сообразительность.
На курсы она ходила, когда удавалось вырваться, через пень-колоду, но вождение старалась не пропускать. Инструктор поначалу пытался хватать Верку за коленки, но, к своему изумлению, схлопотал по уху. Отстал. Она сейчас была занята делом. Не до глупостей. Подзубрила правила и в конце июня получила права, сдав экзамен с первого раза «на ура». Осуществление мечты приближалось. По ее расчетам уже через полгода можно будет купить машину. И откуда в Верке взялась эта расчетливость? Она в жизни никогда ничего не планировала дальше, чем на ближайший вечер. А о деньгах имела представление в пределах покупки бутылки на вечер или, в крайнем случае, новой юбки и джинсов.
Ей помогла москвичка, та самая деловая дама, которая в свое время нашла ей московских клиенток. Дама была ушлая, в бизнесе работала давно, и когда Верка в очередной раз появилась у нее и начала трудиться, превращая ее голову в произведение искусства, Анна Петровна спросила ее, имеет ли Верка сбережения. Предупредила, что скоро грянут очередные финансовые катаклизмы в стране дураков, и «если у вас, Верочка, есть сбережения в банках, надо скорей их оттуда выручать, а то все потеряете». Дальше последовал инструктаж, оказавшийся впоследствии очень полезным. Повторится обвал рубля, и умные люди, имея на руках долларовую наличность, смогут ее преумножить раза в два-три. Главное — не суетиться и проявить осторожность. Верка все это намотала на ус. Проблем с банками у нее не было, поскольку свои две тысячи она хранила дома и у родителей в тайнике.
А в конце лета разразился кризис. Народ очумело метался по магазинам, скупая крупу и сахар, а Верка, взяв с собой Витьку, на машине ездила по обменным пунктам в Москве. У того тоже оказались дома доллары, Верке почему-то он поверил, и в результате оба оказались с хорошим приварком. Результат даже превзошел ожидания. Считай, машина у Верки в кармане и еще осталось на гараж. Кому — война, кому — мать родна.
Витька, обнаружив в своей старой подружке такие деловые качества, был ей очень благодарен. С гаражом и приобретением машины обещал помочь. Мужик он был деловой, но в данном случае понимал, что без Верки не смог бы провернуть такую финансовую аферу. Она, следуя своей тайной интуиции, периодически покрикивала на него: «Спокойно, Витек, не суетись, еще рано, нет здесь — поедем дальше». Проявляла хладнокровие. Явно пропадал в ней талант бизнесмена. Или полководца. Прямо Кутузов какой-то. Витька вспоминал с отвращением свою растелепу-жену, которая сидела дома, нянчила уже двоих детей, толстела не по дням, а по часам и только и знала клянчить у него то на шубу, то на стиральную машину Семьянин из Витьки был плохой, и все эти вещи казались ему жениной блажью и излишеством. К детям отцовской любовью он тоже не горел, воспринимая их как подтверждение своей состоятельности в жизни, и только. Правда, кормить семью считал своим долгом, что в наше время было в мужиках редкостью, поэтому жена за Витьку держалась, закрывая глаза на его похождения, которые тайной для нее не были.
За машиной ездили с Витькой и его другом два раза. Верка немного капризничала и придиралась. Она боялась промахнуться, они тоже. Наконец присмотрели хоть и подержанный, но в хорошем состоянии «вольво». Обратно Верка ехала за рулем сама, Витька рядом. Саша на его машине за ними. Сердце у Верки замирало от счастья. Она сама всего этого добилась. Ей нравилось ощущение дороги, нравилась послушная малейшему повороту руля машина. Умеют ведь делать, гады. Не зря полстраны пересело на иномарки. «Жигули» никто брать не хочет. Витька, глядя на нее, тоже решил менять свою развалюху. Деньги у него были, должно хватить, если эту продать. Подмалевать ее и довести до продажного вида надо. Ничего, ребята помогут.
