Ольга Сенько - Красота в наследство
В безделье Верка прожила год, и теперь надо будет все восстанавливать. Она достала старую записную книжку. Позвонила знакомым дамам, оповестила их о том, что возобновляет трудовую деятельность. Дамы были не только состоятельные, но и праздные. И в силу наличия свободного времени имели массу знакомых среди себе подобных. Обработанные Веркой головы произвели на подруг сильное впечатление. Клиенты повалили валом. Верка по телефону расписывала прием по времени. Бегала по домам с инструментами, стараясь успевать. Звонили ей даже по ночам. Волокли подруг, приехавших из других городов, были и москвички. Покоренные Веркиным мастерством, называли ее стилистом и сулили славу и большое будущее. Но ни то ни другое Верку сейчас не интересовало. Ее интересовал только заработок. Многие дамы платили баксами, правда, не так уж щедро, но Верка была рада. Через месяц она начала покупать новые тряпки. На дворе лютовала зима, и она заказала себе дубленку у челночницы. Та в очередной рейс привезла из Турции приличную дубленку, не ширпотреб, в который она одевала город и окрестности, а вполне достойную шубку. Верка была довольна.
Талант-самородок расцветал. Дама-бизнесменша, прибывшая в город на деловые переговоры и остановившаяся у подруги детства, залучила Верку в Москву на заработки. Клиенток — знакомых дам — пригласила к себе. Верка поработала над обеими, и на будущее у нее были постоянные доходы. Правда, дамы были капризные и ждать не любили, но за тридцать баксов с головы Верка готова была приезжать в Москву на электричке к назначенному часу.
Новая жизнь ей нравилась. Она уставала, но постепенно втянулась. Стала подумывать о том, что неплохо бы купить машину для экономии времени. Совершенно забросила и старую компанию, и мужиков. Работа — лучшее лекарство от секса — открыла она для себя новость. Голова была занята расписанием, она старалась ничего и никого не забыть, вовремя купить разные парикмахерские средства: шампуни, гели, муссы и желе, обновить инструменты, благо сейчас это проблемы не составляло. В магазинах всего полно, главное — знать, что тебе нужно.
Однажды, придя домой поздно вечером, долго смотрела на себя в зеркало. Собственные космы словно впервые увидела. Вспомнила, как одна московская штучка после знакомства долго и выразительно смотрела на Веркину голову, как бы прикидывая и сомневаясь, можно ли ей доверять. Пережженные краской неведомого цвета лохмы торчали в разные стороны. Хорошо отрегулированное чувство вкуса и меры к самой себе Верка не применяла. А теперь посмотрела на себя со стороны. Волосы до плеч, измученные, неухоженные. Откуда и силы взялись, до трех часов ночи она трудилась над собой, а утром проснулась и посмотрела в зеркало. Теперь ее голова — лучшая реклама. Верке удалось, опять же химическим путем, восстановить собственный, данный ей природой цвет волос, она сделала, долго корячась у двух зеркал, шикарную стрижку и завершила произведение искусства разноцветными перьями, на этот раз соблюдая чувство меры. А что, даже красиво! Как истинный талант, она иногда сомневалась в результате, но тут сомнений не было. На ее голове красовался шедевр парикмахерского искусства. Теперь слабое место — лицо. Хорошо, что утро оказалось свободным. Косметика у Верки была хорошая. Угробив четыре часа времени, она в результате добилась того, что хотела. Красавицу из себя ей, конечно, сделать не удалось, но стильная штучка получилась. Даже редкая. Самое главное, как и в любом деле, разработать технологию. Опытным путем Верка ее разработала и теперь преображалась за десять минут. Лицо — простенькое и, что скрывать, чуть глуповатое, теперь было очень милым и таило в себе загадку. В чертах и во взгляде стал проступать интеллект. Верка даже себя зауважала. Теперь она в полном порядке. Опять вспомнила о матери. Эти мысли ее и не покидали уже полгода, но гнездились где-то в подсознании, не выходя на поверхность. А теперь снова всплыли. Ей, собственно говоря, она и была обязана сегодняшними превращениями. Как будто кто-то большой и всемогущий подошел к шалавистой, непутевой, глупой Верке, взял ее за шиворот и дал хорошего пинка. Она забегала, засуетилась, заработала и в результате вот во что превратилась. Несчастному мужу Володе с его обхождением, интеллигентностью, лаской и нудными нравоучениями это сделать не удалось. А сейчас Веркино самолюбие, внешне незаметное, так взыграло, что она прошла дистанцию, даже не сорвав дыхание. И останавливаться не собиралась. Планы роились в голове, наползая один на другой. Верка уже грезилась себе за рулем хорошей машины — красивая, счастливая и вся из себя благополучная. Но до этого было еще далеко. Машина стоила немало. Верка, наслушавшись рассказов ребят в гараже, раскатала губу на подержанную иномарку. Какую, еще не знала. А пока надо учиться водить. Курсы отнимают много времени, сейчас она никак не могла его выкроить, пока решила договориться и ездить с Витькой в свободные часы. Заодно потрахаются, а то уже стала забывать, что это такое. Наступала весна, медленно стаивали сугробы, — вот подсохнет, зазеленеет травка — и можно начинать. В работу она втянулась, бросать ее теперь было нельзя. Мечта — машина — маячила перед глазами. Да и втянулась уже, привыкла жить другими мерками. Половину уже накопила. Еще работать и работать. Хотя сейчас бы хватило на видавший виды «жигуленок». Но Верка этот вариант брезгливо отвергла. Чтобы такая шикарная женщина ездила на развалюхе? Теперь надо держать марку.
Веркина внутренняя перестройка облагородила не только ее внешность, но и душу. Стала чаще забегать к родителям, наводить у них порядок, таскать продукты. Устроила Наташу на операцию, удалили катаракту, она стала лучше видеть. Верка операцию оплатила, бегала навещать с передачами. Наташа радовалась и не удивлялась — для нее дочь всегда была самой лучшей. Удивлялись окружающие, друзья и соседи: что это вдруг случилось с этой шалавой, чем объяснить такие превращения?
Непонятно, почему жизнь так устроена — то густо, то пусто. Иногда тянется, тянется, идут месяцы, годы, и хоть бы что случилось. Ни хорошего, ни плохого. Скука, да и только. Ползут серые дни один за другим. А иногда какой-нибудь один день или месяц так все перелопатят, что диву даешься. У Верки сейчас время не шло, а летело. Весна уже царила на улице, веселя душу и вселяя надежды. Скоро уберут выплывшую из-под растаявших сугробов грязь, городок преобразится. Верка любила свой город. Она здесь родилась и выросла, каждый уголок и каждый куст был ей знаком, все было родное. Москва же отпугивала и раздражала своим шумом, отравленным выхлопными газами воздухом, суетой и людьми. Они напоминали роботов. Кто-то завел с утра — и понеслись, лица непроницаемы, искры из-под копыт летят — не остановишь. Суета ради самой суеты. Куда несутся, зачем? Всего в жизни не ухватишь, к чему скакать? Да и город какой-то бестолковый. Она уже несколько раз намучилась, разыскивая нужные ей дома по адресам. И не спросишь никого — никто ничего не знает. Верка уставала от самого города больше, чем от работы, и, добравшись вечером домой, в свою квартирку, вздыхала с облегчением, вытянувши ноги на диване.
